Тут же можно было обнаружить голографическую открытку, на которой в половину оборота лучился улыбкой герой моей неразделенной любви. Проведя по пшеничного цвета челке, я вздрогнула.
В мои покои ворвалась Агнесс.
В платье, цвета угля, тетка выглядела устрашающе.
– Утренних визитеров, я не ожидаю, тетушка, – сказала сухо и отвернувшись, спрятала дневник в комод.
На удивление физиономия женщины разыграла понимание.
– Твой отец ждет тебя в главной гостиной. Просил позвать.
Мне сразу это не понравилось.
– С чего бы вдруг? Отец спит до полудня, а тут я понадобилась ему для срочных бесед? Вы явно что-то не так поняли.
– На самом деле, помимо его срочности, я бы хотела, чтобы ты поговорила с ним. Его походы в непотребные дома, скоро приведут к скандалу.
Раздраженно пройдя гребнем по непослушным кудрям и чувствуя тонкий подвох, я уселась у фолиантов.
– Не кажется ли смешным сей факт, что я как дочь должна его наставлять?
– Можно просто попробовать. Вы одна кровь.
– Раз, у вас не получилось, то у меня подавно.
Тетка поморщилась. Бледное, как сукно лицо, слегка порозовело от плохо скрываемого негодования.
– Прошу один раз.
Я задрала подбородок, вздохнув.
– Не вопрос, только больше никаких походов в молельный дом и намеков о переписи молитвослова.
– Как бесчестно торговаться. В тебе говорит богохульство.
Задрав бровь как Адам Редвил, я взяла тетку на крючок.
– Пусть так!
– Про молитвослов не скажу ни слова, но молельный дом, хотя бы раз в месяц.
– И то, по моему настроению.
Агнесс промолчала. Было видно, что-то задумала.
Не став спорить, я быстро прошла по лестнице и спустилась в гостиную, устланную антиквариатом.
На золоченой софе, с прижатыми плечами смиренно сидел отец. Его лицо красноречиво выражало все что только можно. Раздражение, досаду, желание разораться и послать все к чертям. Но он держался, потому что чуть дальше, в углу притаился главный молельщик Апостолус.
Глава 5
Я возненавидела Агнесс еще больше. Эта коварная обманщица, враньем затянула меня с отцом в духовные беседы, о которых никто не мечтал.
Понурые плечи отца, сгорбленно покоились на спинке софы. Он терпел, что есть сил и своими маленькими как запонки глазами, высверливал на молельщике дыры.
Я застыла в дверном проеме, не в силах пошевелиться. Прислушалась. Эта иылан Агнесс, не последовала за мной, видно побоялась, что я устрою скандал прямо при его святейшестве.
Апостолус развел руки, как бы приглашая к беседе и пытаясь показать свое дружелюбие. Полное святости лицо и сутана, оттенка чистейших безгрешных облаков, облегала его живот, выдающий в нем чревоугодие.
Почему-то стало тошно.
– Вивьен, прошу меня простить за столь ранний визит, но меня привели к вам боги. Наставления по утру, всегда хорошо влияют на голову.
Моих сил хватило лишь кивнуть.
Усевшись