бы вы вообще Ольгу отыскали.
Откроет наш синьор Бармалей письмецо, а там фоточка. Достаточно ее открыть, чтобы моя маленькая програмулька начала работать. Вот тут он и попадется. Ты, майор, мне почту скинь, куда всю его переписку тебе потом слить. Будет он писать, написывать, а мы на сервак удаленный все это будем получать: и туда, и обратно. Зеркало – дело простое и надежное. А самое приятное, что эту фигульку ни один штатный антивирус не выловит. Ну все, ребятки, курим бамбук.
– О, чаек поспел! Давай, хозяйка, чего там в холодильнике осталось. Будем разговоры разговаривать и новый ноут имениннице настраивать. До старого меня только допустите, мне полчасика надо посидеть в тишине и спокойствии.
Никто, кроме Вени, ничего не понял. Дед сидел на табуретке тише мыши, только бороду свою топорщил от любопытства, пытаясь заглянуть в экран из-за плеча компьютерного вредителя.
Стол оккупировали Ленка с Ольгой, разложив бумаги по медицинскому центру веером, как в гадательном салоне.
– Вот смотри, как удачно все складывается. Пока Ольга у нас инкогнито пребывает, да и тебя Вениамин светить не даст, я вам сильно пригожусь. Возьму оставшуюся пару недель отпуска, и с Борисом посмотрим помещения. Рекламу пока пускать не будем. Ограничимся сарафанным радио. Есть у меня на примете товарищи с нервным срывом. Рекламщики вообще народ болтливый. Если одного подлечим, считай, клиентурой на год обеспечены. Я тут такой рецептик вычитала. Ой. Лиз, ну можно уже рассказать? Я взорвусь скоро. Столько всего наделали, а использовать не на ком.
– Да говори уже, хвастайся. Выпускница кулинарного техникума имени бабы Милы. С таким научным руководителем, как Прохор, я за зелья твои спокойна. Это не мои попытки сварить чего-нибудь, вот тогда ховайся под лавки. Дед и то пельменями предпочитает перебиваться, пока я на кухне хозяйничаю.
– Вот, товарищ юрист, мотай на ус. Будете на совместном проживании, придется тебе кашеварить. Не все коту масленица.
Ленка не могла не ущипнуть, но, весело подмигнув, разрядила обстановку.
– Тьфу ты, язык твой без костей. Мелешь и мелешь, язва прободная, а не баба. Пойдем, Веньямин, подымим на крыльцо. Я от этих шуточек ейних не знаю – то ли за самогон хвататься, то ли за пулемет. Мало тебя, Ленка, муж бьет, поди языком не размахивала б почем зря.
– Ну все, завелся, как старый трактор. Пошутить нельзя. Давай на мировую, Василь Акимыч. И в мыслях не было Вениамина с Лизой обидеть. Шутка это была, безобидная.
– Я тебе еще прошлую шутку не забыл, а ты опять Лизавету не пойми куда тянешь. Хорошо живем, на жись хватает, не – не сидится ей, баламутке. А впрочем, решайте сами, коли старших слушать не хотите. Потом локти кусать будете, да поздно.
Дед махнул на бумаги рукой и, шаркая, вышел с кухни. Лиза только глазами успела проводить правдоруба своего. Вениамин успокаивающе покачал головой, чтоб сидели и не вскакивали, и вышел успокаивать Акимыча.
– Ну и зачем? Вы вообще вместе находиться не можете, не поцапавшись.
– Ладно,