Тут не место для переживаний и расспросов.
В этом мачеха, конечно, права, но отец меня беспокоил. Неужели переговоры зашли в тупик? Не может этого быть. Таон хотел помочь и не отступился бы от своих слов.
Кстати, где он?
Я огляделась, но искать его в толпе было бесполезно. Тогда я посмотрела на дворец и заметила Таона вместе с другими драконами на втором этаже на широком открытом балконе. Шорс, бурно жестикулируя, что-то говорил ему, словно пытался убедить в чём-то, но казалось, что Таон его не слушает. Он смотрел на меня. Пристально, внимательно и хмуро. Даже отсюда я видела, как между его бровей залегла складка.
И у меня в душе зародилась тревога. Что же произошло? Неужели они не смогли договориться?
Когда подошла моя очередь опускать корзину с дарами, я замерла в нерешительности. Никогда не сопровождала это действие загадыванием желания, но теперь задумалась. Нет, я всё равно не верила, что Ашера нас слышит и тем более исполнит желания, но сейчас готова была рискнуть.
Не за себя просила, за близких. Чтобы Таону с командой сопутствовала удача, и чтобы Мена, наконец, поправилась. Чтоб Ашера простила её детскую оплошность, ведь принцесса давно всё осознала и раскаялась.
Опустив дары и прошептав просьбу, я отошла от края набережной, чтобы освободить место тем, кто шёл следом. Обернулась на дворец и хотела вновь отыскать глазами Таона, но… его не было, как и остальных драконов. Ни на балконе второго этажа, ни на ступенях, ведущих к набережной, ни в толпе гостей… Нигде. Совсем.
Сердце тревожно забилось в нехорошем предчувствии.
Так вышло, что мы с отцом отстали от мачехи и сестёр, и я смогла спокойно поговорить с ним.
– Как прошли переговоры? – спросила я первым делом.
– Драконы согласились помочь, – ответил папа тихо, но как-то безрадостно. И это насторожило.
– Тогда что не так? Они поставили какие-то условия?
Отец ответил не сразу. Мы как раз проходили мимо наших знакомых, семьи братьев Розернорд, и остановились, чтобы поприветствовать их.
– Они ничего не попросили взамен, – ответил папа, когда мы отошли от Розенфордов, и замолчал.
– А кто тогда попросил? – спросила я осторожно.
Но отец не спешил отвечать. Он был задумчив и немногословен, что на него не было похоже.
Отец обычно не рассказывал мне государственные тайны, но всегда делился со мной чем-то незначительным. И делал это с удовольствием. Спрашивал совета, слушал моё мнение и любил поговорить о делах, так как ни его супруга, ни мои сёстры не любили говорить о политике.
Но сейчас его молчание настораживало.
– Не думай об этом, – вдруг перевёл тему папа. – Лучше иди в зал. Отдыхай, веселись и ни о чём не думай. Потом поговорим. Попозже.
Сказав это, поцеловал меня в лоб и отошёл, оставив меня в растерянности.
Что же делать? Отец ясно дал понять, что не хочет сейчас со мной разговаривать. Мачеха… Не очень хочется к ней подходить. Она наверняка начнёт читать нотации.
Сёстры