рекой, смешиваясь с обильным дождевым потоком на моей коже. Я безудержно хлестала себя по лицу, по животу, по рукам. Но эта боль даже на толику не заглушала ту, что разрасталась с пугающей скоростью внутри меня. Я и не знала, что бывает так невыносимо, мучительно больно. Я сходила с ума, я каталась по мокрой, грязной земле, я ползала по острым камням, я билась головой о кирпичные перила, но ничего не спасало от навязчивых тяжёлых дум о маленьком человечке, которому я не оставила ни единого шанса, от жгучей ненависти к самой себе, от страха и смятения.
А через несколько минут наступила полная темнота. И покой. Всё вокруг закружилось в чёрном вихре и унеслось куда-то вдаль. Я осталась одна, опустошенная, выпитая до дна и не понимающая, где я и кто я. Будто и не было меня никогда. Лишь темнота и покой, темнота и покой…
–…думала, вы уже не проснётесь никогда, – какой приятный женский голос. Он, словно музыка, и, кажется, я уже слышала его раньше. Только не могу вспомнить, при каких обстоятельствах и как давно. Но он точно мне знаком. Сильно захотелось тотчас открыть глаза и посмотреть на его обладательницу, но у меня не получилось. Веки будто приросли друг к другу, а ресницы завязались морскими узлами. Попытка дотянуться до лица рукой так же не увенчалась успехом, пальцы совершенно меня не слушались, и вообще казалось, что я полностью утратила контроль над собственным телом. И несмотря на это, тело отзывалось невыносимой болью в каждом его уголке, в каждой точке. Я тяжело вздохнула, но это больше было похоже на хриплый, глухой стон.
– Вам плохо? Где болит? – заволновался голос, нежные тёплые руки коснулись моего живота, и я вскрикнула.
– Здесь? Вот тут болит? – голос испуганно задрожал, а руки продолжили исследовать мой живот. «Конечно, болит! Ещё как болит! Да меня там тысяча острых ножей прямо сейчас кромсает на кусочки!» – хотела закричать я, но получилось лишь промычать что-то невнятное.
– Сейчас я сделаю вам укол, и станет легче, – засуетилась хозяйка приятного голоса, и мне показалось, что боль отступает уже под действием этих бархатных звуков.
– Расскажите… – не то прошипела, не то простонала я, пытаясь найти и ухватить собеседницу за руку.
– Что? – осторожно и немного испуганно спросила она, и я услышала, как загремели склянки с лекарствами.
– Что-нибудь, только не молчите, прошу, – проскрипела я голосом древней старухи, и снова с большим усилием попыталась разлепить свои веки. Когда мне это, наконец, удалось, я увидела серые больничные стены, залитые огненным светом уходящего на покой солнца, и как-то непривычно тепло стало на душе.
Я стала искать затуманенным взглядом ту, что так заботливо и по-доброму со мной говорила. И, словно угадав мои желания, молодая девушка с белым круглым лицом, огромными ясными глазами и пшеничными локонами, небрежно выбивающимися из-под косынки, склонилась надо мной и бережно взяла меня за руку.
– Я так рада, что вы пришли в себя! – она широко улыбнулась