так он ужасно не любил. Как и обращаться на «Вы» вместо такого приятного «ты». Как и многое другое, что в этой стране считалось правильным. Но годы и выгода так или иначе принуждают принять новые нормы, так же как Олеся приняла слова и подачку «к сведению».
– Всего доброго.
***
10: 35. Около лестницы в переходе вактаре остановились. Хальпарен снял с плеча, спрятанный под плащом мешок.
– Это что, амулеты? – спросил Константин.
– Новоприбывшая Вам просила передать.
– Опа! – воскликнул Рома, снова оживившись. – Новенькую приволокли? Что за зверь?
– Девочка, – ответила Катя. – Лили зовут.
– Лиля?
– Ли-ли, – исправила она. – На второй слог ударение. Так в доках пишут. Я за ней, кста, присматривать буду. Заторможенная, но, вродь, адекватная. Можно что-то прикольное вырастить. А если ей еще и мастер хороший, – на этом слове мельком глянула на Константина, – попадется, то и на задания к ним пристраиваться хвостиком.
– Реально. Че все к нам, да к нам. Лучше тогда уже ассорти собирать. А номерок-то взяла? Я, блин, не у всех сегодня успел.
23:23. Комната пуста. Линии погасли. Пульсирующая точка пускала вокруг себя цветные круги, хотя посчитать траекторию обратки можно и самому, на месте. Но скоро мог вернуться Елисей. Детей выслать что ли?
– Потом познакомишься, – поторопил Константин, заметив Олесю на ступенях, и кивнул на прощание: – Магистр.
***
Все ушли. Кто в сквер, кто в Орден, кто куда. Один Хальпарен никак не мог оторвать взгляда от золотого диска за темными клочьями облаков.
Лили. Черная лилия. А глаза и правда грустные.
Он опустил веки.
Это все их радио, безвкусные песни.
Примечания
[1]Мой дорогой мастер.
[2]Песня «Что-то не то» Немного нервно.
Глава 3
– Иль не сказал я – да? Иль нет приказа? К чему вопрос такой?
– Боюсь быть опрометчив. Будь сказано вам не во гнев, видал я, что после казни часто правос… Парво… Павро…– я поднесла книжку под самый нос и вгляделась в буквы.
– Правосудье, – подсказал Рафаэль.
– Вот оно самое. Раскаивалось в…
– Нет, погоди. Произнеси правильно.
Я подняла глаза в потолок и вздохнула. Вот уже который день шли мои уроки английского, заплетак языкался, а Шекспир то и дело ворочался в гробу. Впрочем, мое заявление об участи драматурга старшие оспорили: душа, по крайней мере, чувствовала себя прекрасно. Не сказать, что это как-то придавало сил, но учить было нужно и оставалось только завидовать терпению опекунов. Легко им говорить! Наизусть эти стишки выучили.
Начался уже четвертый месяц, а до самостоятельного и независимого члена общества, который мог бы, например, в одиночку ходить в магазин, готовить и пользоваться стиральной машиной, мне еще предстояло дорасти. Из успехов – ноги уже почти не цеплялись одна за другую, хотя Рафаэль периодически подхватывал меня на лестнице за секунду до. Подчерк