Николай выхватил сочный плод и кинул его, тот ловко поймал яблоко и насадил на рогатину.
Ведьма, уже скользившая на своих конечностях по болотной жиже, замерла. Глаза её уставились на это яблоко, а то словно светилось изнутри странным, волшебным светом, таким чудесным посреди вонючего гиблого болота…
– Дай… Дай его мне…, – прошамкало чудовище, – Отдай, человек-медведь, и я тебя не трону! Оставлю тебе твою жалкую жизнь!
– Если бы ты сразу отдала мне девочку, я бы дал тебе его! – проревел Аркынай, – А ты захотела напиться крови! И за то останешься здесь в заточении, в своей гнили, покуда Высшие не дозволят тебе выйти и не освободят тебя!
Аркынай стал опускать рогатину к болотной воде, та вогнулась, словно спасаясь от света, идущего от яблока, взметнулась тягучими волнами, захлестала стоявшую посреди топи Алмысу.
– Нет! Нет! Не-е-е-т! – страшно закричала ведьма, от её крика зашумел бор, который остался далеко позади, на краю болот.
Туман взметнулся, ведьма страшно выла, от её воя внутри всё выкручивало, и Николай закрыл руками уши девочки, а сам зажмурил глаза, казалось, что и они сейчас лопнут!
Аркынай закричал от боли, потому что десятки гадов впились в его ноги, выпрыгивали из чёрной воды, вцепляясь в руки, шею, куда только могли добраться, минуя кожаный нагрудник. Он взмахнул рогатиной и со всей силы воткнул её в болотную жижу. Николай увидел, как из глаз и ушей девочки потекла чёрная кровь, и от ведьминого крика сознание покинуло его.
Последнее, что он увидел – туман стал чёрным и скрыл ведьму, встав плотной стеною. Крик оборвался, а змеи, облепившие Аркыная, осыпались с него, как сухие ветки.
– На-кось, испей, – голову Николая приподняли, в рот полилась вкусная, живительная влага, травяной взвар давал ему силы, прогонял боль.
Охотник открыл глаза, перед ним на корточках сидел Аркынай, его огромная ладонь заботливо придерживала затылок Николая, он поил его из своей баклаги. Они были уже под деревьями, болото виднелось за молодым невысоким ельником, а над ними раскинулся высокий хвойный шатёр. В этом месте они оставили свою ношу прежде, чем ступить на топь. Была уже ночь, черничное небо было сплошь усыпано бусинами звёзд, и от их света Николаю стало так хорошо… В низинке пела звонкая речка, перекатывая по камням хрустальную воду. Рядом разгорался костёр, спасённая ими девочка спала, укутанная меховой накидкой, и ночной лес был весь наполнен живыми звуками.
– Аркынай, – хрипло просипел Николай, в груди всё болело, – А… ведьма… сгинула? Мы её погубили?
– Нет, Николай, – вздохнул Аркынай и покачал головой, – Алмысу так просто не сгубить. Но мы заперли её там, на чёрной топи, и пока она не найдёт, как оттуда выбраться, её можно не бояться.
Аркынай подал Николаю баклагу, а сам стал подкидывать в костёр сухого хворосту. Он морщился от боли, и Николай разглядел, что вся его рубаха на руках и шее в пятнах крови. Огонь разгорелся ярче, и Николай поднялся, руки-ноги ещё тряслись, но в голове уже прояснилось, жизнь