ественным событием.
Букет алых роз играет на контрасте с моим воздушным, белоснежным, свадебным платьем.
Я счастлива.
– Согласна… – произношу уверенно, с улыбкой на лице.
– Объявляю вас… – женщина замолкает, ее лицо стягивает маска ужаса, – Что такое…
Слышу на улице рев машин, сигнализацию и истошные крики.
– О чем вы?
Раздается грохот. Вздрогнув, оборачиваюсь и застываю от ужаса. Неизвестный мужчина в балаклаве и черном одеянии входит в здание с оружием в руках.
Мое сердце начинает стучать в предвкушении: ком подступает к горлу, блокируя доступ словам.
Будто все это не нереально.
Может, это какая-то шутка гостей? Мало ли, кто решил разыграть Радика в день свадьбы, ведь у него полным-полно друзей.
– Этой блядской свадьбы не будет, – выплевывает мужчина, и я понимаю, что это никакая не шутка.
Еще секунда и незнакомец начинает палить из оружия в потолок. Ошметки штукатурки падают на пол и на костюмы гостей. Винтажная люстра рассыпается вдребезги с лязгом, крупные кристаллы оказываются у моих ног.
Я наблюдаю за происходящим словно под гипнозом.
Господи…
Все происходит как в замедленной съемке: дикие крики гостей сменяются шумом от выстрела пуль.
– Помогите! – кричит работница ЗАГСа.
Помогите… Помогите…
Родион тянет меня на себя, скрывает в своей груди. Вижу перекошенные лица родственников, слезы на глазах своих старших сестер, что пытаются выбраться из зала. И крики, громкие, душераздирающие…
Так страшно, боже.
– Насть, не бойся, – Родион осторожно выводит меня из зала. Скрывает собой, – Все будет хорошо. Я же рядом.
Его голос дрожит, однако… Внешне жених спокоен. Он будто знал.
Нет, мне это кажется. Это всего лишь истерика, и в отличии от меня, Родион умеет контролировать эмоции.
Я наблюдаю за всем эти ужасом, месивом из толпы людей, как за кадрами криминального кино. И это – моя свадьба?
Что плохого я сделала? В чем провинилась?
Самый счастливый день в моей жизни омрачился буквально за одну минуту.
Я кричу до хрипоты в голосе, когда замечаю на белом пиджаке дяди алое пятно. Где мой папа? Где сестры?
– Не смотри, Насть, – шепчет жених, – Только не смотри…
Я не знаю каким образом мы оказываемся на улице.
Смотрю на свое роскошное, свадебное платье, подол которого испачкан грязью и каплями крови.
Не моей крови…
– Сейчас машина подъедет и…
Родион не успевает договорить. Поступает оглушительный удар в челюсть и мой любимый падает на асфальт.
Нет!
Я не могу кричать, потому что на рот мгновенно опускается шершавая ладонь. Мычу изо всех сил, брыкаюсь, глядя в одну точку перед собой.
На окровавленное лицо задыхающегося от боли, жениха.
– Настя… – хрипло шепчет он.
Сильные руки оборачиваются вокруг моей талии, мое тело тянут за собой.
Я взмываю вверх, оказываюсь на руках какого-то головореза в маске. Кричу без остановки, но мои крики растворяются в грязной ладони мерзавца, что тащит меня в машину.
– Отпустите! – вырываюсь из захвата незнакомца ровно на секунду, после которой рука на моем рту сменяется жесткой повязкой.
Я не могу кричать, не могу видеть. Головорез грубо натягивает мне на голову холщовый мешок, чтобы я ослепла.
Меня убьют? За что? Ведь наша семья ни в чем не провинилась…
Я никому ничего плохого не сделала. За что?
– Давай, быстрей гони, – звучит на ломаном русском с акцентом, – Они уже сами закончат.
Кто – они? Что закончат? Я задыхаюсь от боли и несправедливости этого мира. Неужели моей жизни пришел конец?
– Крепко ее держи, – рычит с предупреждением кто-то в машине, – Не дай бог, повредишь. Зверь нам бошки оторвет…
Зверь? Мое тело покрывается кусачими мурашками.
Единственный Зверь, которого я знаю, это…
Бандит, который возглавляет самую опасную преступную группировку в городе. Похищения, многомиллиардный нелегальный бизнес, торговля людьми… И это только верхушка айсберга. Его прозвище мусолится в СМИ всякий раз, когда происходит что-то нехорошее. Никто прежде не осмеливался переходить ему дорогу, даже полиция держится в стороне.
Никто его никогда не видел.
Что плохого сделала ему наша семья?
И зачем ему я?
***
– На выход, – рявкает один из бандитов.
Меня вытаскивают из машины, толкают вперед, из-за чего запутавшись в длинной юбке платья, я падаю на землю.
– Охуел, бля, – цедит мужчина, – Я же, сука, сказал, чтобы