как? – Поспелова подняла на него покрасневшие серые глаза. – Помириться хочешь? Так ты, Сэро, пойди да в мусоре меня поищи! Может, найдёшь! А ещё обнаружишь, что там на меня кто-то даже и залез. И дуло пистолета у виска ему не понадобилось!
«Чёрт, ненормальная, опять за старое?! Что ты мелешь?! Мало из-за длинного языка приключений на дурную голову в пятницу прилетело? Ещё хочешь?» – Поспелова сжала рот изо всей силы, приказывая себе молчать, и ощутила, как мелкая нервная дрожь передалась губам.
Ибрагимов, узнав свои же колкие комментарии, невесело усмехнулся и опустил взгляд в пол, но ненадолго. Ему не было стыдно. Парень лишь удостоверился, что всё, что он изобретал, дабы после ссоры задеть тихоню за живое, дошло до адресата. Прежняя насмешливость вернулась к нему так же быстро и легко, как прорастают грибы после тёплого летнего дождя.
– Ай-ай, Люба-Люба! Выдумываешь небылицы, шалунья, да только неумело! – задорно рассмеялся юноша. – Ври, пирожок, да не завирайся!
– Вру, говоришь?! – разозлилась она, не ожидав такой обидной реакции, и развернулась полностью к соседу, чтобы высказать всё, что было на душе: – Думаешь, последнее слово только за тобой?! Не будь самонадеянным! А если…
– Э-э-э-э, стоп! Остановочка! – Сэро быстро закрыл Поспеловой рот рукой. – Слушай, чего ты от меня хочешь? Извинений? Так вот они: извини меня, пожалуйста, Любонька! Я неправ. Был неправ. Довольна? Или мало? Хочешь сказать, что я редкий мудак? Хорошо, я редкий мудак, признаю! Обидел, знаю. Думаешь, сожалею? Ни на грош, не надейся! Нет смысла, Люба, мусолить то, что уже произошло. Потому что сделанное да сказанное не изменишь и не вернёшь. Я извинился один раз, и точка. Больше не дождёшься! Каяться вовек не буду, виноватым считать себя тоже не собираюсь. Ждать извинений от тебя – тем более мне неинтересно. Я злился, ты злилась… Мы оба много чего наговорили друг другу. Бывает! Ничего не исправишь. Можно сделать выводы, поумнеть – и мне, и тебе, да снова общаться дальше…
– Не будем мы общаться дальше! – перебила тихоня, убрав его руку от своего рта, мстительно сузила глаза и сурово поджала челюсть.
Повеса, лукаво усмехнувшись, приготовился к обвинительной тираде.
– Козёл ты, Сэро! – выпалила она.
– Всего лишь?!.. А ещё?
– Редкостный кобелина!
– Ну это я тоже слышал, – отмахнулся он, наигранно зевнув. – Давай что-нибудь поинтереснее!
– Сволочь, и ни капли в тебе порядочности нет!
– Что есть, то есть! – согласился юноша, опять не позволив ей закончить фразу. – Хочешь, облегчу задачу и подскажу такое, что до тебя ещё никто в мою сторону не заявлял?
– Да ты дашь мне договорить, в конце концов?! – взбеленилась Поспелова.
– Зачем?
Девушка задумалась, громко дыша. Потом гордо вскинула голову и обиженно заглянула в чёрные насмешливые глаза.
– Потому что устала терпеть твои унизительные нотации! Никогда за человека меня не считал и считать не будешь – сам признался у реки! Ты, Сэро, с таким отношением ко мне не первый, но, надеюсь, последний. Знаешь, на дружбу как-то не смахивает!