я более-менее в себя пришёл, задолбавшись отбиваться от грязного внимания неравнодушных, на мою голову нарисовалась ты! С такими же точно кончеными вопросами, что задавало всё остальное дурачьё!
– А чего ты от меня хотел… – начала было говорить Поспелова, вспылив, но Сэро её грубо оборвал.
– Да, как минимум, молчания! Тишины, мля! Думал, что ты, Люба, как человек неиспорченный, хотя бы промолчишь! Раньше же не задавала вопросов и не лезла, куда не просили! Что изменилось?! Чем тебя задели брехни про англичанку?! Почему озверела?
Девушка покраснела и опустила глаза. Сэро хмыкнул.
– Потому что поверила, – спокойно продолжил он, покосившись на вход в читальный зал. – Не в меня, а другим. И именно за это я и отыгрался. Сполна. Переживала за Алину и хотела поковыряться в моей личной жизни? Я подлил масла в огонь, ради потехи оскорбив. Наговорил такого, чего ты больше всего боялась, и знал, что назад у меня пути не будет.
Повисло глубокое молчание. Оба подростка смотрели куда-то в сторону. Каждый думал о своём. Тишина пустой библиотеки давила и угнетала.
Люба понимала, что Сэро с ней сейчас по-настоящему откровенен и искренен как никогда. Таким открытым она видела вредного своенравного парня только два раза за всё их общение. Первый раз случился осенью, когда девочка упала на тротуар и порвала колготки. Второй – когда рассказала ему о новогодней ссоре с родителями. Честность от ровесника, умело прятавшего себя настоящего за бесцеремонной наглостью и показными равнодушием, стоила дорого. И требовала взаимности.
– Ты прав, – нарушила тишину школьница. – Я вообще не думала о тебе и твоих чувствах, потому что принимала за человека, способного на самые низкие поступки. Воруешь, не считаешься с чужим мнением, можешь легко нахамить, а девочками запросто крутишь. А я порядочная домоседка-тихобздей. Не умею воровать, использовать людей себе во благо, быть эгоисткой, крутить парнями. Постоянно перед кем-то в чём-то виновата, привыкла бояться. Ещё привыкла, что со мной никто не считается и каждый норовит вытереть ноги. Взбесилась я, потому что поставила себя на место Алины Мстиславовны, а тебя посчитала за урода, которому опять всё сойдёт с рук…
Ибрагимов, услышав последнюю фразу, опустил голову и удручённо хмыкнул.
– Если я такой низкий человек, дорогуша, чего же ты со мной весь десятый класс водилась?
Старшеклассница оторопела, но взгляд от проницательных, въедливых чёрных глаз не убрала.
– Ой, – только и смогла вымолвить она. – Да я как-то…
– Что, одуванчик Божий, слова закончились? – тихо заговорил Сэро, ехидно посмеиваясь. – Паинька-заинька, да ты ещё та зазнайка спесивая! А невинной овечкой для отвода глаз прикидываешься!
Покраснев, Поспелова, виновато хлопая ресницами, смущённо заелозила на стуле. Повеса, видя её крайнее недоумение, не отказал себе в развлечении:
– Попалась с поличным, подруга! Я всего лишь тебя за твой же язык подтянул! Всё жалуешься, страдаешь, а на самом деле меришь всех