чем старику кажется. Да, определённо как-нибудь нужно будет спереть у него кассеты. Любопытно. Попробую сегодня меньше смотреть на океан и отблеск от волн его света. Пора восстанавливать человеческий режим. Хотя бы потому, что я чувствую, что жизнь моя сейчас совершенно не нормальная. Постоянная бессонница и хандра начинает утомлять. Человек – существо дневное, а не ночное. Тут стоит задать вопрос, можно ли меня назвать человеком, но утруждаться в поиске ответа на него я хочу едва ли. Конец записи.
Глупая псина! И всё-таки он был прав – от неё стоит избавиться. Сегодня я подкрался, как умею, к дому Джеффриса и попробовал скормить собаке консерву – так эта стерва загавкала и зарычала, точно дикий волк. Слава богу, что Джефф оставляет её на привязи и я успел уйти до тех пор, пока он не вышел на улицу в одной рубахе её успокаивать. Эта гадина ещё долго смотрела на кусты, в которые я успел прыгнуть и гавкала. Повезло, что сэру не пришла в голову идея посмотреть, на что так встрепенулся его верный подданный. Ну и чёрт с ней! Завтра я её умерщвлю. Нечего на нашем острове животным водиться – без них жили и без них хорошо жить будем. Впрочем, от кур или уток я бы не отказался – консервы уже осточертели. Пускай хоть козочек привезут – всяко лучше, чем эти жирные гадости. Маяк сегодня горит. С небольшим опозданием, но я готов такое простить. Он готов такое простить. Конец записи.
Не смог. Не уверен, смог бы я сейчас в целом вставить нож в сопротивляющееся и полное неистового стремления жить тело, но этому не суждено было случиться сегодня. Стоит продумать, как к этой псине подкрасться – сделать это не так-то просто, как мне казалось. Сволочь меня за сто метров чует и тут же рычать начинает. Эх, жалко у меня яда какого нет. С другой стороны, Джеффрис сегодня снова взял её с собой на маяк, так что, может, и не придётся. Нет, придётся решительно. Но сначала план. Сначала план. Кстати говоря, придётся на некоторое время завязать с записями, поскольку это последняя кассета, и я даже не уверен, что успею наговорить всё, что хотел сегодня. На днях займусь собакой и, может, трупами. Дела эти совершенно отвратительно, но необходимы. Маяк горит. Хорошо горит. Вовремя. Чувствую наслаждение от каждого поскрипывания и стука – слышу я их отчётливо хорошо. Тик. Тик. Тик… – это грузик медленно опускается. Вид из моего окошка пускай и не полный открывается, но уж какой есть. Сделаешь больше – старикан точно мимо не пройдёт. Заметит. Морковь, вопреки моим ожиданиям, надоедает быстрее картошки. С другой стороны, в сыром виде она намного вкуснее. Последние два дня не утруждаюсь в готовке – так и керосин не тратится, и хоть какое-то разнообразие появилось. Темнота вокруг начинает меня убивать, словно постоянно сгущаясь. Я стал лучше в ней видеть, но первый дневной свет теперь больно бьёт по глазам всякий раз, как проникает внутрь. Подумываю закупорить чем-нибудь единственное отверстие в моей лачуге, но не уверен, что так мне будет достаточно кислорода. В общем, буду ждать посылки с континента и вести письменный табель. Пока всё. Конец записи.
Глава