Он постоянно повторяет, что под маяком никто не живёт. Я уже утомился от этой фразы, но всё же покорно шёпотом её повторяю. Было бы здорово, если бы я мог отслеживать как-нибудь все перемещения смотрителя по острову. Я оставил попытки составить расписание его дня, поскольку упорядоченности и систематичности в них на столько мало, на сколько это возможно – и без всякой бумажки ясно, что маяку положено начинать светить на закате, а ко сну он отходит практически сразу после рассвета. Всё остальное время Джефф, словно безумный, слоняется по острову туда-сюда, пресекая всякие мои попытки выйти наружу – страшно. Вдруг заметит. Не хочу его терять. Конец записи.
Под маяком никто не живёт… Под маяком никто не живёт… Я стал засыпать с этой мантрой. Что такое «мантра» я не знаю, но, думаю, что это слово сюда подходит. Холодает. Хорошо, что для меня это не великая проблема – я человек привыкший. И уже точно сейчас лучше, чем было раньше. Хотя бы не хуже. Сегодня четвёртое. Приплыли картошка и вода и я своими ушами слышал, что Джефф попросил привезти в следующий раз керосин. Молодец. Керосина нам скоро понадобиться много, в особенности – мне. Смотрителю в этом плане везёт больше – ему позволительно топить дом дровами. А что до меня – то мне остаётся надеяться на несколько стыренных керосинок. За неимением большего, как говорится! Но я не жалуюсь. Тепла мне хватало и, думаю, хватит. Планирую в ближайшее время сделать вылазку за припасами себе. Хочу картошки. Жареной. Подумываю ещё как-нибудь сварить суп. А что? Ингредиенты насобирать могу все, кроме хлеба и соли. Но соли достаточно и в консервах, так что у меня получится. Чаще стал смотреть на океан – снова начали привлекать волны и чайки. Кажется, вдалеке я даже видел фонтан кита. Эх, вот бы всё-таки ещё разок попробовать его мясо. Но рассчитывать на это не приходится. Люблю отражение света от маяка от поверхности воды. И этот тик… Размеренный и одинаковый. Тик… Тик… Молодец, Джефф, работает. Значит, жить будем. И он, и я. Конец записи.
Мне стало трудно засыпать. Всякий раз он грузит меня огромным количеством мыслей, избавиться от которых после возможности нет. Тяжело и учащённо бьётся моё сердце, старательно гоняющее кровь к думающему аппарату. Глаза бегают. Отчего-то звуки маяка перестали быть убаюкивающими и стали пугающими. Не знаю, отчего мне так беспокойно, но он говорит, что всё будет нормально. С другой стороны, через некоторое время говорит он уже прямо противоположное. Настроение меняется по щелчку шестерёнки. Страшно. Спокойно. Тревожно. Под маяком никто не живёт. Конец записи.
Сегодня, кажется, уже восьмое. Я почти не спал уже несколько ночей. Не нахожу себе места. Записываться не хочется, но приходится. Одно радует – Джефф перестал рыбачить, и теперь уже я могу спокойно прогуляться по острову утром. Забрал себе всего понемногу – пускай старик тоже не бедствует. Со следующей поставкой моркови сварю себе суп – отмечу годовщину. И ведь весь год со стариной Джеффрисом! Молодец, работяга! Остальные до тех пор не дотянули – и сами виноваты. Пренебрегали.