когтистыми птичьими пальцами…
В дверь постучали.
– Вы звали меня, азораа? – раздался голос старшего садовника.
– Дядюшка Паксяй, принесите мне розы! – крикнула Виряа.
– Розы, азораа?
– Да, да. Наши розы. Много роз. И поскорее. Мне нужны лепестки, но…
– Азораа! – возмущенный Паксяй распахнул дверь, желая напомнить девице, что без личного разрешения покшата рвать инэгуйских красавиц не позволено никому.
То, что дядюшка Паксяй увидел, до самой смерти виделось ему в кошмарах.
Юная тоненькая азораа стояла возле старого кресла. В кресле же лежало жуткое существо отдаленно напоминающее человека, но черное, с огромными крыльями и когтистыми лапищами.
– Ааааа! – завопил садовник.
– Молчать! – рявкнула юная азораа.
Крик прервался. Кажется, хозяйку Паксяй теперь боялся не меньше, чем инэгуя.
– Принеси мне роз и не болтай о том, что видел. А то прокляну! Понял?
– Ккконечно, азораа, – дрожащим голосом ответил садовник. – Ни-ни-никому. И ро-ро-розы сейчас же…. Всенепременно…
Пятясь задом Паксяй покинул страшную комнату.
Виряа заметалась. Вот чего ей совсем не нужно, это чтобы весь замок узнал про инэгуя… Впрочем, дядька Паксяй молчун, болтать не будет. К тому же перепугался не на шутку…
Чуть успокоившись, Виря заметила, что пол в зале уже не такой холодный, как раньше. Подумав, девушка подошла к инэгую и, взяв подмышки, осторожно стащила с кресла на черный узорчатый пол, и устроила возле камина. Затем подтащила тяжелое кресло к двери. По крайней мере резко распахнуть ее теперь не удастся.
Вернувшись, девушка накрыла змея плащом и села рядом на пол. Если сравнивать с человеком, инэгуй был высоким темнокожим мужчиной. Волос у него не было, зато была чешуя. Довольно крупная на теле, помельче на голове и крошечная, как у ящерки, на лице и ладонях. Одежды на инэгуе не было, чешуя ее прекрасно заменяла. В глупых книжках инэгуям иногда рисовали всякое неприличное ниже пояса, но на деле, как и положено чешуйчатым, ничего такого видно не было.
Когда Виряа смотрела на змея в зеркальце, его чешуя отливала золотисто-алым, теперь же она была черной, словно лавовый камень. «Нужно сказать, чтобы принесли несколько пуховых шалей, – подумала девушка. – И воды. И… Интересно, что инэгуи едят? Если верить сказкам: маленьких детей и сырое мясо, но… Виря судорожно рылась в памяти, просеивая все, что видела в обсидиановом зеркале: вот змей за трапезой… Что было на столе? Явно не мясо. Скорее какие-то травки…
Девушка вгляделась в темное скуластое лицо инэгуя. У него не было бровей, ресниц, человеческих губ. То, что условно можно было назвать верхней губой, было заострено и немного выдавалось вперед. Нос был широким и плавно переходил в идущий посреди лба выступ. Наверное, не только Паксяй, любой человек испугался бы и посчитал инэгуя страхолюдиной. Но Виряа столько раз видела это лицо в зеркале, что знала, пожалуй, даже лучше собственного. Это было