нижние запечатывает.
Нет мочи терпеть больше желание такое неистовое, хватаю я его руками своими, к себе прижать хочу, да только глядь: нет его! Исчез мой красавчик кучерявый. Только дымка сладкая у меня меж пальцев вьётся…
И слышу только призыв его страстный будто издалека доносится:
– Весна, Весна, приди!
Разлепляю веки, сажусь в постельке своей пуховой, да понимаю, что сон мне приснился чудесный. Такой сладкий, что до сих пор между ляжек словно медком намазано…
Гляжу за окошко, из своей спаленки, а там братец мой, Ярило, уже свою колесницу огненными конями запрягает: рвут они удила, бьют копытом острым, застоялись в стойле за зиму долгую, бесконечную.
Бешеным глазом зыркают, а по ветру пылающие гривы их развеваются.
Слышу я снова зов тот дивный и страстный:
– Весна, Весна, приди! – будто и взаправду меня кто-то кличет.
Смотрю из оконца на землю под собой, вижу, что вся она укрыта коркой ледяной, да только будто внизу маленькая точка огненная пылает, словно огонёк лучинки. Доносится вновь до меня призыв страстный:
– Весна, приди!
Понимаю я, что проспала я, не прогнала морозы лютые… А пробудили меня ото сна глубокого стоны да крики берендеев любовные, плотские, что из той избы аж до самых небес долетают. Долетела их жертва любовная до моего терема небесного!
Накидываю я наспех на себя рубашку свою шёлковую, алыми маками вышитую, да сарафан свой сверху пурпурный надеваю. Волосы золотые в косу тугую заплетаю, на ножки – сапожки сафьяновые натягиваю, да бегу поскорее к братцу своему, Яриле, на крылечко:
– Братец мой милый, скажи, какой месяц нынче на дворе?
– Да уж май, сестричка, – ухмыляется он, да в свою колесницу залазит.
– Как же так?! – ужасаюсь я. – Пропадёт ведь без меня Земля-матушка! Без тепла и любви моей! Скорее отвези меня вниз, к людям! К зверям моим да птичкам малым! Столько работы у меня, ведь на три месяца целых я опоздала! – кричу так, а сама пунцовым цветом заливаюсь, вспоминаю свой сон недавний постыдный и сладострастный.
Вот бы мне встретить когда-нибудь такого молодца…
– Ну что же, сестрица, сладко же ты спала нынче! Отвезу я тебя на землю, только знай, не отступит просто-так Зима лютая, не отдаст просто так своего полюбовника, Мороза, тебе!
– Больно надо! – вспыхиваю я очами гордо, только голову свою вверх вскидываю. – Какого ляда мне эта старуха костлявая ледяная да любовник её старый и седой? Найду и без него себе любимого по душе! – а у самой всё из головы не идёт образ того юноши прекрасного да жаркого…
– Но, огненные, ретивые, пошли! – бьёт-хлещет своим кнутом с молниями Ярило коней своих диких вороных, так, что вспыхивают она, как три кометы, да несут нас со всей мочи на землю, где Зима навеки поселилась…
Долетаем мы до Берендеева царства, кланяюсь я своему братцу Яриле низко в пояс:
– А дальше я сама, мой братец любезный. Теперь, как я пришла на землю, и ты ярче сиять на небушке и греть будешь.
Ярило