гулким смехом, заполняя темный коридор в квартиру. Будто это было нормально, что она прилетела в Бельгию из Швеции, чтобы просто обозвать меня «цыпленком».
– Что за детские игры? – спросила я, по-прежнему улыбаясь. – Что ты тут делаешь?
– Ты не рада видеть меня? – она надула губу, будто сейчас готова была расплакаться от радости, потому что прекрасно знала, каким будет мой ответ.
Я всегда рада ее видеть, даже в три часа ночи.
– Конечно рада, но как же твоя мама и бабушка? – и вдруг поняв, что, возможно, ее бабушка умерла, я округлила глаза. – Твоя бабушка…?
– Что? – спросила она, поднимая свою большую сумку.
– Ну того…?
– Нет, она не умерла.
– А-а, – неловко произнесла я.
– Мне некуда идти, – она опустила голову и с сожалением в голове добавила: – Можно у тебя пожить, буквально недельку, пока я не устроюсь на работу или, может, пока мама скинет мне деньги?
– Конечно, сколько захочешь. Она знает, что ты в Бельгии?
Она поджала губы и тяжело сглотнула.
– Можно сказать, я сбежала из дома.
– Что? – недоумевала я, широко округлив глаза.
– Вот получилось так, бабушка отругала и даже влепила пощечину, чтобы заняться моим воспитанием, пока мама стояла в сторонке, и в придачу парень изменил, я всех бросила и пришла к тебе…
Слеза покатилась по ее щеке, достигнув подбородка, и оттуда тихо упала на пол. Трудно было видеть ее в таком состоянии, когда она всегда была улыбчивой и жизнерадостной, по крайней мере для меня она такая. От ее состояния в груди что-то сжалось, и захотелось поплакать вместе с ней. Особенно стало невыносимым, когда она по-детски шмыгнула носом и вытерла вторую слезу.
– Пойдем, я кофе сделаю, всё расскажешь.
Я осторожно прикоснулась к ее плечу, заставив улыбнуться сквозь слезы. Обвив ее предплечья рукой, мы зашагали на кухне, когда из меня вырвался поток вопросов.
Молча вытащив турку, я соединила внутри воду и кофе и поставила кипятиться на медленном огне. Достала из верхней полки финики и невкусные конфеты, потому что, будь это неправдой, Билал вмиг покончил бы с ними. Затем, вспомнив, что есть ореховая пахлава, я поспешила вытащить их из холодильника, они мирно лежали после позавчерашнего похода в магазин.
– Ну рассказывай, – осторожно присела я на стул напротив задумчивой Белинды. – Ты просто сбежала из дома и прилетела в другой город? Твоя мама ведь будет волноваться.
– Пусть и дальше волнуется, мне плевать.
Я глубоко вздохнула и, сцепив руки на столе, сверлила ее внимательным взглядом.
– Она твоя мама и по-прежнему будет ею, даже если вы немного поссоритесь.
– Немного? – усмехнулась она и устало провела ладонью по лицу.
Я следила за ее действием с чрезвычайной наблюдательностью, ибо до сих пор прибывала в шоке от происходящего. Белинда, с которой я переписывалась только по телефону в течение трех лет, теперь сидит в моей кухне и собирается поныть о своей