несомненно должна иметь национальное содержание, которым можно и должны гордиться. Смешно смотреть на офицеров в полу гражданских кофточках и маечках, как и на ядовито-зелёный цвет их формы. У нашей природы другой цвет! Мы не в тропиках живём, потому и военная форма должна быть соответствующей.
Летом 1943 года отца вызвали в Москву, где решались проблемы организации аварийно-спасательных отрядов на водных пространствах освобождаемых советских территорий. Там отец был назначен главным водолазным специалистом в один из отрядов, который должен был заниматься судоподъёмом и расчисткой русла Днепра в районе города Кременчуг.
Современному россиянину трудно представить до какой степени был разрушен этот город. Его центральная часть и строения вдоль набережной Днепра были разрушены полностью. Для жилья пришлось приспосабливать развалины домов. Отец поехал в Кременчуг прямо из Москвы, и там матросы среди развалин расчистили площадку и из подручных кирпичей сложили своего рода однокомнатную лачугу. В углу её поставили печурку, по другим углам сбитые из досок кровати, положили казённые матрацы, спальное бельё и, как говорится… просим пожаловать. В конце осени мы с мамой и маленьким братом так и пожаловали. Первые дни жить в развалинах было как-то жутковато, но зато аварийно-спасательный отряд, где работал отец, был рядом. И всё это было на набережной, куда по выходным стекалось городское население. Там играл флотский духовой оркестр и под его музыку можно было петь и танцевать.
В Кременчуге с конца весны 1944 года по окончании школьных занятий началась моя трудовая деятельность. Не формальная, конечно, ибо было мне всего 11 лет, а добровольная. Деньги можно было получать за разрушение уже разрушенного здания. Большие дома являли собой кирпичные развалины. Наша задача (детей) состояла в том, чтобы собрать, отодрать, отбить, очистить от цемента кирпичи, сложить их в пирамидки и получить на месте по 20 копеек за кирпич. Мы возились с утра до полудня, а потом приходил мастер, считал кирпичи каждого и отсчитывал энные суммы. После этого мы бежали за мороженым, несли деньги родителям и собирались у реки. Нас, конечно, никто не заставлял работать, и не было никакого трудового регламента. Просто было условлено: мы собираем кирпичи, приходит в установленное время мастер и следует расчёт. Не могу сказать, что зарабатывали много, так как добыча кирпича (его отрыв от стены), его очистка было делом непростым, но… всё- таки мы что-то имели и этим особенно гордились.
Особых удовольствий у нас (детей) не имелось, поэтому всё свободное время уходило на уроки, на чтение книг и на общение между собой. С учебниками, как и с книгами, было туго, их не хватало, и они переходили из рук в руки. Их использовали до дыр. Тогда в продаже учебников ещё не было, нам их выдавали в библиотеках школы на класс, но… нас было больше, чем учебников или художественных книг. Получалось, что мы таким образом были повязаны в один коллектив: вместе учились, вместе, при необходимости, работали и