Готовятся, наверно, к соревнованиям, слишком уж их много. Один улыбнулся тебе, глянь! Неожиданно. Приятно. На асфальте – детские рисунки мелом: солнышко, палка, палка, огуречик, получился человечек. Удивительно, дети всегда рисуют одно и то же – домики, цветочки, людей и солнце. И всегда это у них выходит жизнеутверждающе. А солнце как блестит! Отражается в подсыхающей луже и в мокром носу дворовой кошки. Девчонки вон молодые смеются, семейные пары с детьми гуляют, шумная компания друзей и одна девушка среди них тихая, серьёзная слишком, с ромашками в руках.
– И как это избавит меня от страха?
– Никак. Просто покажет, что жизнь ярче и многообразнее скучной боязни.
Вера Наумова
Последняя в роду
Марьюшка Сизова стояла на берегу реки Поленовки. Солнце почти скрылось за вершинами деревьев, а луна ещё не взошла. Уходить не хотелось. Век стояла бы, речку слушала. Нет, скорее девице не хотелось домой. Батюшка ещё не вернулся из поездки на дальний прииск, а дома Марьюшку ждала только мачеха Авдотья Федоровна да Аглая, злокозненная сводная сестра. Марьюшка вздохнула, взяла корзину с постиранным в реке бельём и направилась к дому. По пути Даниловну, слывшую в посёлке ведуньей, успела навестить: не надо ли чего одинокой старухе?
– Что ж ты затемно? – накинулась на неё мачеха.
– Да что мне сделается, маменька? – попыталась возразить Марьюшка.
– Лихие люди по лесам шастают, старателей обирают. Аль не слыхала? Да брось бельё, к ужину поспеть надоть.
Марьюшка накинула передник и стала накрывать на стол. Аглая, сидя в углу с куделей, следила за ней взглядом из-под белесоватых, но длинных ресниц. Всем взяла Марьюшка: телом ладная, глаза синие, как дальнее озеро, а голос звонкий словно ручей весенний.
– Отец вернулся? – спросила Марьюшка.
– Задерживается, – ответила Аглая и отвернулась к окну.
* * *
В горнице пахло свежезаваренным чаем и овчиной, деревом и дымом от трубки, которую недавно курил урядник Иннокентий Васильев.
– Посёлок у нас маленький, все друг друга знают, – произнёс Васильев, наливая чай приехавшему из Екатеринбурга исправнику Андрею Марфину.
– Неужто никто ничего не видел? – исправник взял кружку и обернулся к хозяину прииска Михайле Барышеву. – Кто знал, что Сизов на прииск с деньгами поедет?
– Только я, – кивнул Барышев.
– Он часто ездил с такими суммами? – спросил исправник.
– Первый раз, – ответил Барышев. – Обычно я возил деньги рабочим. А тут…
– Мог сбежать с вашими деньгами? – вмешался в разговор Васильев.
– У него семья в Поленовске. Жена и две дочери.
– Уверены в его честности? – не унимался урядник.
– Как в себе. Более пятнадцати лет безупречной службы.
– Может, медведь сожрал? Шатун, – задумчиво произнёс исправник.
– Сразу