в любом случае бессмысленно, все равно уж мыть. Мы бежим через сад, и теперь он уже не кажется мне усыпанным алмазами и золотом. Теперь это просто сырой осенний сад, полный холодных капель и мокрых веток.
– Тьма, тьма! – восклицает мачеха, поднимая измочаленные левкои. – Какие убытки! Одно восстановление рамы нам обойдется не меньше чем в двадцать золотых. Заказ на левкои придется отменить. И не стой столбом, неси лаванду в угол. Вот, вот что бывает, когда вместо помощи семье читаешь по ночам дурацкие книжки! А могла бы выйти, проверить теплицы. Все из-за твоей лени.
Я, конечно, привыкла тому, что по мнению мачехи, во всех мировых бедах виновата одна лишь я, но это уже что-то новенькое. Выходит, мне по ночам нужно ходить проверять теплицы? А заодно, видимо, деревья, на случай если какое-то из них решит рухнуть. Нет, так жить невыносимо. И лаванда, кажется, совсем промокла.
– Матушка, боюсь, лаванду нужно пересадить или корни загниют, – осторожно приподнимая куст вместе с земляным комом, говорю я.
– Оставь, сейчас все корни повредишь, криворукая. Сама пересажу. А ты живо к стекольщику, скажешь, что нам срочно нужна новая рама. Потом к Блэкам, они в этом году курируют осенний бал. Скажешь, что левкоев нет, но мы можем предложить прекрасные хризантемы. Великий свет, Алесса, ну ты-то что прискакала? Иди немедленно в дом, и так уже все туфли извозила. Дарина, не забудь про пол! Заодно вымоешь обувь.
Ну конечно, сейчас одной ногой побегу к стекольщику, другой к Блэкам, а руки оставлю тут – мыть алессины туфельки.
– Да, матушка, уже бегу, – коротко кивнув, отвечаю я.
Пожалуй, все-таки сначала нужно вымыть пол. Иначе пока меня не будет, они разнесут грязь по всему дому. К счастью, мне удается успеть все закончить до того, как мачеха возвращается, а то опять бы раскричалась, что я уже должна быть у стекольщика. Да я на краю света готова быть, лишь бы не с ними!
После дождя по краям дорог тянутся длинные лужи, в них плавают оранжевые, желтые, красные листья. Еще не сухие, а глянцевые и плотные, они не тонут, дрейфуя по зеркальной глади, как маленькие кораблики. Все-таки я люблю осень. Есть в ней какое-то невозможно трогательное очарование с капелькой грусти. И это делает любовь к ней лишь полнее. Надо же, когда я так думаю, мне вспоминается Джеймс. Но тогда к этим ощущениям добавляется мягкое, тягучее тепло. Оно растекается внутри, как наполненный солнечным светом мед. Так странно и приятно.
Как же я хочу еще хотя бы разок попасть в чудесный замок! Вот же я дура, ну как можно было не позаботиться об этом? Не спросить адрес или договориться о новой встрече. Вздохнув, толкаю ногой ближайшие листья. Пусть и у них будет буря, а не только у меня на душе.
К стекольщику я прихожу в таком дурном расположении духа, что он то ли пожалев меня, то ли просто решив побыстрее избавиться, ставит цену почти вдвое ниже ожидаемой. Вот все-таки зря мачеха не верит, вокруг полным-полно добрых людей. Впрочем, к Блэкам это не относится.
– И сколько раз я говорила Ирите, чтобы наняла нормального курьера, а не присылала эту замарашку, –