как, например, ангелы или ад, тогда почему оно применяется не только в обыденной жизни, но и в науке? Если оно относится к чисто философским понятиям, к умственным идеальным конструкциям, прикладываемым к действительности, аналогичной таким категориям, как «возможность» или «качество», то почему оно измеряется? Может быть, время есть нечто похожее на обычные человеческие ощущения, такие, например, как кислое, сладкое, соленое? С таких «проб», правда, началась химия, остатки чего мы видим в языке: кислород, мягкая вода. Не есть ли оно предмет обыденного знания, аналогичное понятиям «небо» или «горизонт», давно устаревшим и исчезнувшим из научного обихода?
Но все-таки символы в любой научной формуле, означающие время и пространство – t и l, не есть отпечаток ни религиозных чувств, ни философское понятие, ни субъективный опыт наших чувств, но что-то относящееся к объективной природе. Время течет как-то одинаково для всех, абсолютно строго, причем все уточняется приборами для потребностей научной, государственной и общественной жизни.
Несмотря на почти полную неопределенность, чуть не поминутно мы думаем, вспоминаем о времени, то и дело обсуждаем сроки, периоды, вехи времени; мы спешим, чтобы успеть, мы медлим и делаем еще тысячи вещей, связанных со временем. В частотном словаре русского языка среди значимых знаменательных слов время стоит на третьем месте, а если сложить его еще с одним, почти столь же употребимым – год, то они выйдут на первую позицию, оттеснив то слово, которое мы употребляем, как оказалось, всего чаще – «я».
Несмотря на такую частоту употребления слова «время», ясности в понимании нет. Подавляющая доля книг и статей о нем написана очень тяжелым языком, с трудно выговариваемыми словами. Ни в одной другой области философии и науки нет такого нагромождения собственной, авторской, необщепринятой терминологии, как здесь. Собственно говоря, путаница и взаимное непонимание возникают оттого, что самой науки о природе времени и пространства нет. Есть наука об измерении времени и пространства, и тут все проще. Технические подробности заменяют понятийную сторону. Но никаких «темпологий», «хрономий» или еще чего-нибудь в таком духе нет, не сложилось. Область эта еще должна выделиться из философии. Сугубая сложность и путаница есть показатель того, что наука пока не рождена. Она все еще тащит за собой плаценту абстрактных понятий, силится стать на ноги. А это произойдет тогда, когда философские категории будут заменены более четкими и однозначными научными терминами.
Во всех общедоступных словарях ставится вопрос о сути, сущности времени, как будто все хотят прямо сейчас сказать, что оно такое. Но наука не изучает сущностей, как философия, а только явления. И потому ответы крайне неясны и сводятся к тому, что время – это что-то вроде абстракции, указывающей на всеобщее течение всего. Или оно есть не что иное, как иллюзия.
Вот что сказано в Британской энциклопедии: «Одна из граней человеческого сознания есть представление о времени. Люди чувствуют прохождение времени в их личном опыте, физически и вместе с