их намерения.
Шестнадцатилетний юноша помогал на стройке. Он усердно клал камень на камень, хоть и не видел в этом большого смысла. Он думал: «Если есть Всевышний на небесах, то зачем заставлять молитвы пробивать каменные стены?»
Воистину Саиф был своего рода занозой на причинном месте большинства последователей ислама. В то время, как большинство молодых людей охотно тяготели к божьим заповедям, этот посвящал все свободное время географии, ремеслам и военному делу. Даже старший брат, сведущий в религии, не смог оказать на Саифа должного влияния.
– Э-гей! – крикнул рабочий со строящегося шпиля мечети. – Визирь вернулся!
– Визирь вернулся! – подхватили другие. – Ширкух снова с нами! Готовь прием!
С того момента, как войска крестоносцев осадили Бильбейс в июне одна тысяча сто шестьдесят четвертого года, предпринимались неоднократные попытки прорваться сквозь осадное кольцо. Два гения военного дела, визирь дамасского монарха Асад ад-Дин Ширкух и его смышленый племянник Салах ад-Дин, так и не смогли прорвать блокаду. Тем не менее, их совместные вылазки доставляли крестоносцам немало бед. Путем диверсий было сорвано по меньшей мере четыре попытки взять город штурмом.
Немногочисленное войско сирийцев въехало в укрепленный город. Отсутствие трети воинов, отбывших на выполнение задания, сразу бросилось в глаза. Радостное прибытие омрачилось скорбью жен и матерей.
Визирь отпустил людей, а сам остановился у мечети. Войти в святыню в потрепанном виде и с кровью на руках он не мог, поэтому читал молитву на голой земле, стоя на коленях.
– Мир твоему дому, Саиф ад-Дин, – сказал молодой офицер, спешившись.
Саиф почтительно кивнул.
– Разве я не просил так меня не называть? Прости, если ты стыдишься меня.
Салах снял шлем, гремя бармицей, и любя обнял брата. Они выросли порознь, но судьба вновь соединила их, когда сирийское войско отправилось в завоевательный поход в египетские земли. Один стал правой рукой прославленного полководца, второй – почетным помощником правой руки.
Солнце еще не достигло надира, обжигая взор всякого человека. Однако Салах словно впитывал глазами свет Всевышнего, демонстрируя единство со своим небесным владыкой.
– Твое имя – это не просто слова. Оно имеет силу, которая поведет тебя сквозь года, Саиф. Это большая честь, что отец назвал нас именно так…
– Зато в том, как он умер, не было никакой чести.
Саиф отвернулся. Тот злосчастный день навсегда отпечатался в его памяти. Десять лет назад дом простой сирийской семьи посетило существо не из плоти и крови. Сотворенное Всевышним, оно должно было сулить мир людскому роду. Взамен родители братьев и сестренка погибли от руки бестелесного духа, что испокон веков зовется джинном.
Песчаный ветер звенел на доспехах воина, волнуя его взлохмаченную голову. Салах победил во множестве боев, но ни одного врага он не любил и ненавидел также, как брата. Трагедия семьи глубоко лежала в его сердце. Тем не менее, мужчина научился жить дальше, благодаря вере. С ее же помощью он добился успехов в военном деле. Ведь порой только вера в товарища по оружию отделяла воина от бездны смерти.
– Пойдем, я кое-что тебе покажу.
Салах переговорил с дядей и, получив одобрение, повел брата в дом верховного командования.
Располагавшийся на вершине пригорка Бильбейс открывал потрясающий вид на равнину. Дельта Нила – одно из величайших творений природы – отличалась особенной красотой. Даже вдали от реки земля здесь выглядела полной жизни. В отличии от бурых сирийских гор. Саиф дорожил родиной, но не отрицал, что Египет является настоящей жемчужиной среди арабских государств. И чем больше юноша находился в Бильбейсе, тем больше ему хотелось заглянуть вглубь очаровательных африканских земель.
Братья добрались до особняком стоявшего глиняного домика, в котором проживал визирь. Дядя не терпел роскоши, а потом из убранства можно было увидеть лишь небольшой коврик, кувшин с водой, стул для одежды и старый сундук. Габаритами едва ли уступавшими Саифу, сундук разместился у дальней стены.
Понадобились усилия двух, чтобы откинуть крышку, после чего Салах достал отделанные золотом ножны. Стряхнув пыль, мужчина горделиво протянул оружие брату.
– Кажется, кто-то забыл про восьмое августа, не правда ли?
Саиф замялся. Он частенько забывал памятные даты, но про день рождения запамятовал впервые.
– Прими мой подарок. Надеюсь, он сослужит тебе хорошую службу.
Ножны выдавали ценность находящегося внутри клинка. Рукоять из дерева повидала приключений, но осталась такой же прочной. Сталь скользнула на свет, и в глаза бросилась скромная гравировка чуть выше гарды.
– Аль-Маатур. «Разящий». Самый первый меч пророка Мухаммеда.
– Я знаю, что это,– одернул его Саиф. – Но им должен владеть другой.
Саиф спрятал клинок в ножны и вернул обратно в сундук.
– Кто угодно, но только не я. Он принесет мне беды.
– Не