удивилась своему спокойствию. Обычно ее очень легко цепляли на крючок такие нападки, и она мгновенно заводилась, настраиваясь на мамину истеричную волну.
–Смейся, смейся…Вон отец твой родной все смеялся над всеми, смешно ему было. А сам под забором закончил. Смешно?
Олеся закрыла глаза, не веря, что ей вновь и вновь приходится все это выслушивать…
–Мам, чего ты хочешь?
–Как это чего? Узнать, что у тебя в жизни происходит. Что вы там делаете, какие планы?
–Ну ты же мне звонишь каждый день. Ты и так все знаешь. Разве что за каждый свой шаг я перед тобой не отчитываюсь.
–Я чувствую, что что-то не так. Ты от меня ничего не скрываешь? Вообще-то мы тут с отцом приехать собрались на выходных. Остановимся у вас на ночку.
–Зачем ехать??? У нас….диван сломался, спать не на чем.
–Ну вот как раз отец и посмотрит, что там у вас с диваном.
–Ладно, мам, мне сейчас уже не удобно говорить, пора бежать – я на работе. Завтра позвоню тебе, все обсудим.
Олеся положила трубку и поняла, что проблемы начинают закручиваться и наслаиваться одна на другую, как снежный ком. Не успеваешь разгрести одну кучу, как тут же образуется другая. Скрывать переезд и размолвку с Костей от маминого всевидящего ока стало уже практически невозможно. Но говорить ей об этом и, тем более, обсуждать это с ней, зная мамину дотошность, Олеся совсем не хотела. Она вообще ничего не хотела говорить ей, пока они не разберутся между собой.
“Нельзя, чтобы они приезжали, – подумала Олеся. – Видимо, придется самой съездить домой на выходных”.
День тянулся очень медленно. Олеся и хотела и не хотела отпускать Леху. На душе у нее было так же мрачно, как и за окном. Особенно после разговора с мамой. После него ей вообще стало казаться, что Леха сейчас – единственное в ее жизни светлое пятно.
Вечером она выбежала к нему, обняла за шею и поцеловала в щеку. После вчерашнего сна Олеся чувствовала себя с ним еще более раскованно (ну еще бы, такое было). А он только удивлялся очередным переменами, произошедшим в ней, и ничего не мог понять…
Сегодня Олеся была одета подходящим для прогулок образом. Поэтому они пошли гулять по переулкам и улочкам, запертым между Малой Дмитровкой и Тверской. Иногда они брались за руки, он обнимал ее за талию, гладил ее волосы…а она прижималась к его плечу. От мыслей о том, что все это неизбежно закончится, Олесе стало нехорошо. Леха даже поинтересовался, как она себя чувствует.
Все. Дольше тянуть было нельзя.
Олеся вновь предложила пойти в сад Эрмитаж, на его удобные, хоть и сырые, лавочки…. “Пусть все это закончится там же, где началось”, – думала она.
–Послушай, мне нужно сказать тебе кое-что…
Олеся внезапно решила рассказать ему про свой вчерашний сон. Как-то инстинктивно она почувствовала, что так будет легче: во-первых, объяснить неразбериху в ее голове, рассказать про Костю; а во-вторых, дать Лехе понять, что он ей тоже не безразличен, и что тянет ее к нему сейчас практически магнитом.