в старшие классы. Помню, как гормоны вскружили головы девчонкам, и взгляды их, томные и мечтательные, неотрывно следили за каждым его движением. Каюсь, и я не избежала этой участи.
Ему было около тридцати, а может, и чуть больше. Бывший перспективный футболист, он и сейчас сохранил атлетическое телосложение и, чего греха таить, был чертовски хорош собой. Коротко стриженные русые волосы оттеняли светлые лучистые глаза, свежие и чистые, словно утренняя роса на изумрудном газоне.
Разумеется, я старалась сохранять благоразумие, не позволяла себе терять голову. Но, подобно многим девчонкам в нашем возрасте, не могла не признать его очевидную привлекательность. В наших девичьих беседах то и дело проскальзывали тихие хихиканья, посвященные его неотразимости.
Года через два, к старшим классам, я почти позабыла о своей мимолетной влюбленности. Большинство девчонок тоже угомонились, но не все. Некоторые чуть ли не в открытую пытались флиртовать, однако он оставался невозмутим, ну или искусно делал вид. Разве может мужчине не льстить внимание слабого пола?
Потом я начала встречаться с парнями, и мысли о нем отошли на второй план. Я понимала – все это бред. Его отношение с каждым годом становилось все хуже, будто я в чем-то провинилась. Ну не знаю, убила его любимую кошку. Насколько помню, он был помешан на этих животных. Все самое лучшее – киске. Ухаживал бы он так за девушками… К тридцати годам о его личной жизни можно было сказать лишь вполголоса и с опаской. Да и ничего серьезного там не наблюдалось.
– Десять кругов, Картер! – процедил он сквозь зубы прямо мне в ухо. Я кивнула и сорвалась с места.
В такие моменты я ненавидела его до мозга костей. Что я сделала, почему именно я стала объектом его неприязни? Неужели он просто не выносил отличниц? Или, может, догадывался, что я знаю слишком много о нем? То, что могло разрушить его карьеру, а то и жизнь. Хотя вряд ли. Его неприязнь зрела годами. Просто сейчас настал тот самый пик, когда он может безнаказанно срываться, когда я слаба и он уверен в своей победе. Просто хочет извести меня.
Я даже помню, как однажды попыталась взбрыкнуть, бросив что-то вроде: «У меня вообще-то имя есть. Хватит уже обходиться одной фамилией, будто я безымянная». В ответ удостоилась лишь дополнительного круга по стадиону.
Бегала я хорошо, даже отлично, так что особого труда это не составляло. Конечно, обычно к десятому кругу ноги начинали наливаться свинцом, а дыхание рваться клочьями, сколько бы я ни старалась его урегулировать. Но я ни за что не доставила бы этому церберу удовольствия увидеть мою слабость, сломить меня – никогда. Не дождется.
– Картер! – рявкнул он снова, когда я пересекала середину шестого круга.
– Да, тренер, – безэмоционально ответила я, не останавливаясь.
– Иди сюда! – вновь взревел он.
«Он определенно тащиться от своего голоса, когда кричит», – подумала я, пока заставляла себя приблизиться к нему.
– Довольно, – отрезал он. – С тебя хватит пока, – уже более спокойно продолжал. – После