оторые могут быть восприняты болезненно. Так, в книге описаны тяжелая сцена изнасилования / изнасилования на свидании, использование лекарства в качестве наркотика, домашнее насилие, психические расстройства и расстройства пищевого поведения, а также бодишейминг – издевательства из-за недостатков телосложения.
Перед вами, конечно, художественный вымысел, тем не менее я всегда стараюсь мягко предупредить о травмирующих событиях, происходящих в моих книгах, ведь то, что приемлемо для меня, может быть неприемлемым для других, а ваше душевное здоровье для меня важнее всего.
Мечтаю, чтобы вы бурно обсуждали мои книги во время дискуссий в книжных клубах и, может быть, с другом, который тоже любит читать, но в нашем мире так много людей, все еще живущих с болью, что ради самих себя мы должны оберегать свой покой.
С любовью, Шанора
Посвящается моей бабушке Гвен
Пролог
Стоя перед коттеджем, он сделал глубокий вдох и сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони. За спиной висел тяжелый рюкзак с учебниками, и там же лежали двенадцать долларов – он получил их за то, что помог Крису Морану написать сочинение. Он облизнул губы; в горле пересохло. Больше всего ему хотелось зайти в дом, налить в чашку ледяной воды и с жадностью выпить ее до дна, но что-то его настораживало.
Опустив взгляд, он уставился на собственные ноги в черно-белых «чаксах». Кеды грязные, сбоку дыра. Повезло, что в школе все думают, будто это такой крутой тренд. Но на самом деле кеды порвались, оттого что больше носить нечего. Как он ни упрашивал, мама уже несколько месяцев не покупала ему новую обувь.
Мама уже не тот человек, что раньше. Она изменилась, и особенно после того, как ее выпустили из клиники. Дядя твердил, что надо потерпеть, советовал поддержать маму, говорил, что дела у нее наладятся, хотя было ясно: становится только хуже.
Ветка дерева над коттеджем громко скрипнула, и он переступил с ноги на ногу. Слева был припаркован потрепанный бордовый «бьюик». Значит, мать дома. Сейчас или никогда. Он двинулся с места и, не останавливаясь, дошел до двери. Повернул ручку, но дверь, как он и ожидал, была заперта. Он вытащил из кармана ключ, открыл замок и решительно шагнул за порог.
Закрывая за собой дверь, он обратил внимание, какая зловещая тишина царит в коттедже. Он привык, что здесь всегда тихо, но эта тишина была совсем другой. Казалось, все в доме застыло. Даже кран на кухне, из которого постоянно капало, как ни закручивай вентили, сегодня не протекал. Ни треска, ни шороха. Тишину нарушил только он сам, когда спустил с плеч лямки рюкзака и тот плюхнулся на пол. Он хотел позвать маму, но вместо этого пошел на кухню и налил воды в чашку. Когда она наполнилась до краев, он осушил ее четырьмя большими глотками и поставил на столешницу.
Из дальней части коттеджа донесся скрип, и он вы шел в коридор. Там горел свет, но двери обеих спален были закрыты. Первым делом он заглянул в свою комнату, потому что иногда мама любила сидеть в его стенном шкафу, съежившись и сжимая в руках бейсбольную биту. В свой шкаф она не пряталась: там лежали ее личные вещи с документами и мама не хотела, чтобы «люди, которые ее ищут», нашли их и украли ее персональные данные. Убедившись, что в шкафу мамы нет, он приблизился к двери напротив.
Взявшись за ручку, он приоткрыл рот и медленно выдохнул.
– Мама! – позвал он и сглотнул ком в горле, дожидаясь ответа.
Но услышал только громкий скрип, доносившийся из ее комнаты. Он бросил взгляд в конец коридора, где виднелась мебель в шотландскую клетку. «Я, наверное, лучше пойду делать уроки или лягу вздремнуть», – подумал он. Мама рано или поздно выйдет. Иногда она вела себя как обычно, готовила ужин и просила его накрыть на стол. Но в другие дни… в другие дни все было из рук вон плохо. А он не хотел, чтобы этот день тоже вошел в число плохих. Правда, ни учеба, ни сон положение не исправят.
Ситуацию из-под контроля выпускать нельзя, а значит, к маме надо идти сейчас. Может быть, он даст ей таблетки, чтобы она проспала весь вечер и дом оказался в его полном распоряжении. Тогда он сбегает в магазин, купит на свои двенадцать баксов вафель и хрустящих подушечек «Кэпэн Кранч», а потом включит мультики и налопается от пуза. Мама никогда не разрешала ему есть такое. Он сразу оживился.
С этой мыслью он повернул ручку и открыл дверь маминой комнаты. Только зря он это сделал, потому что при виде матери его чуть не вырвало.
Она висела на шнуре, примотанном к рассохшейся потолочной балке: ноги болтаются в воздухе, лицо жуткого сине-багрового цвета. Конец шнура был плотно обвязан вокруг ее шеи; широко распахнутые глаза смотрели прямо на него.
Он хотел закричать. Заплакать. Позвонить дяде и сказать, чтобы тот приезжал как можно быстрее и забрал его отсюда. Но он ничего такого не сделал.
Вместо этого, глядя на безжизненное тело матери, свисающее с потолка, он облегченно вздохнул.
Часть первая
1
Существует много вещей, которые могут изменить жизнь.
Новая работа.
Уведомление