крыла, каждой частичкой своей сущности и никогда не задавал себе вопроса: кто все решает? А Петр спросил. Словно он хотел предложить что-то еще, какой-то другой вариант, при котором сострадание было бы безграничным… нет, нельзя думать об этом. Мудрость Господа выше мыслей Петра, а Петр стар и боится… Поэтому и хочет всех прощать и любить, думает, что за это простят и его. Бедный старик!
На следующий день Азраил летел к Петру рано. Что-то позвало его прилететь с утра, хотя всю жизнь они беседовали по вечерам, на закате. Он летел и чувствовал странное возбуждение, словно сегодня должен разрешиться какой-то важный их спор. Во дворе Петра не было. Азраил постучал в дверь дома, она была не заперта. Тогда он толкнул дверь рукой и вошел.
Петр лежал на кровати с открытыми глазами.
– Кто это? – спросил он хрипло.
– Это я, Измаил, твой друг. Тебе нездоровится?
– Не зря я говорил с тобой о смерти вчера. Я думаю, мне не пережить этого утра.
Азраил похолодел. Петр был бледен, а лицо его выглядело больным и изможденным. Но Азраил не чувствовал воли Бога, у него не было приказа забирать Петра, и он был безумно этому рад. Внезапно Азраил понял, как легко он может потерять своего единственного друга! Он вдруг ясно ощутил, насколько это ужасно – быть человеком. Человек не знает, зачем живет, всю жизнь пытается найти ответ на этот вопрос и умирает в страдании и страхе. Бедный Петр!
– Не бойся, друг мой, все с тобой будет в порядке, я принесу тебе воды.
Азраил сходил к кадке с питьевой водой и набрал черпак. Поднеся к губам Петра воду, он дал ему напиться. Но Петр был по-прежнему бледен.
– Ты просто устал. Ты захворал, но скоро поправишься, я точно знаю это. Когда ты выздоровеешь, очень скоро, мы с тобой снова посидим на нашей лавочке, как всегда.
Дыхание Петра было слабым и постоянно прерывалось.
– Побудь со мной, Измаил, я не хочу сейчас быть один.
– Не волнуйся, я никуда не уйду, друг мой.
– Ты знаешь, я боюсь, что сегодня мой последний день. Мне так страшно… я бы хотел полюбоваться этой жизнью хоть еще один день, еще один час! Только теперь я начал понимать, какое это великое счастье – просто быть живым. Помолись за меня, Измаил! Мне очень страшно умирать.
Азраил почувствовал странную, доселе незнакомую боль в груди. Он сжал в руке черпак, влажный от воды, и опустил голову. Он вдруг понял, что если Петр болен неизлечимо и Господь призовет его душу к себе, то он, Азраил, отныне останется в этом мире совсем один. Совсем один! Опустеет этот дом и лавка. И не к кому будет ему лететь через всю пустыню, чтобы услышать простой добрый человеческий голос. Никто, кроме Петра, никогда бы не спросил его: а кто все решает? Потому что всем остальным просто наплевать. И уж точно никто и никогда так же искренне не скажет ему, ангелу смерти: «Здравствуй, друг мой».
Азраил взял руку Петра в свою и почти шепотом произнес:
– Не покидай меня, прошу