машины и лезли в салон через открытые окна. Попрыгав по кочкам и колеям, мы, наконец, выехали к берегу. Я тут же поспешил открыть свою дверь и выйти наружу. Высокая жесткая прибрежная трава защекотала и заколола ноги. Сегодня я был одет в футболку, бриджи и самые простые резиновые тапки, так что прикосновение растений и прохладного ветерка я ощущал в полной мере. Я помог родителям выгрузить продукты, мангал и пластиковый чемоданчик с посудой, спустился на песчаный берег и расстелил там покрывало, специально выбрав место поближе к большому выбеленному бревну, выброшенному на берег давним штормом.
Тысячи ракушек, обточенных камушков и обломков кораллов усеивали берег, а ближе к воде, которая, как я вскоре убедился, была ледяной, тянулся длинный шлейф из засохших водорослей и морской капусты, вокруг которых черными облаками кружилась мошкара. Над морем сновали чайки, то и дело, опускавшиеся к воде и выуживавшие из нее мелкую рыбу. Из воды свои большие серые головы показывали нерпы, некоторые из них громоздили свои толстенькие тушки на рифы. Море было спокойным, почти что зеркало, прибой, усердно пенясь, захлестывал берег не более чем на метр. Внезапно рядом со мной из песка вылез крохотный краб. Грозно щелкая маленькими клешнями, он побежал к морю и скрылся в воде. Присмотревшись к мелководью, я увидел пару сотен серебристых мальков, что единым косяком плыли вдоль берега.
Нет никакого смысла вдаваться в подробности, скажу лишь, что все было очень вкусно. С собой я зачем-то набрал горстку ракушек: двустворчатых, как книжка, конических, как китайская шляпа, и парочку витых. Еще я осмелился окунуться в воду. Вначале было сложно – уж больно холодной она была, но стоило лишь заставить себя погрузиться в нее по шею, как тело вмиг привыкло к температуре и выходить потом еще долго не хотелось.
Сказать, что день прошел хорошо, значит – ничего не сказать. К концу дня я, казалось, совсем позабыл и о своих ночных кошмарах, и об аварии. Когда солнце стало опускаться к морю, а небесную синеву разбавило желтое зарево, мы стали собираться. Вечером на побережье температура опускалась быстро, ветер становился холоднее, а море, нагретое за день, напротив – казалось теплее, нежели днем.
И вот, машина понеслась обратно в город. Пролетали за окном лопухи и сопки, на чью густую зелень падали оранжевые лучи заходящего солнца, окрашивая их в совершенно бесподобный неописуемый огненно-изумрудный цвет. Памятники в скверах чернели на фоне мерцающего яркими бликами моря и широкой оранжевой полосы неба на горизонте, а над сопками нависла Луна, на которой в столь ясную погоду невооруженным глазом, казалось, можно было разглядеть каждый кратер. В динамиках же, в это время, бесподобный Фредди Меркьюри вещал о том, что он немного сходит с ума. Хотя от всего этого великолепия из нас двоих с ума куда больше сходил, пожалуй, я.
За то время, что мы отдыхали у моря, людей на улицах меньше не стало. Я упорно вглядывался в лица, пытаясь выцепить среди них какой-нибудь знакомый образ, но не узнавал никого. До определенного