и дальше будет доводить. Я уверена, она не отстанет.
Но проблема в том, что в других местах меня не особенно хотели видеть. Мне бы в Москве хотя бы на два-три месяца в приличном месте задержаться, и тогда будет проще. Егор похож на справедливого человека, он не станет портить мне рекомендации, если я решусь уйти. Я уверена.
Да и работа, в целом, неплохая. Если я не буду ни с кем пересекаться, то проблем не будет. Возможно, я договорюсь, что в те дни, когда невеста Валькевича будет оставаться в доме, я просто буду готовить завтрак с вечера и приходить попозже, когда их обоих уже не будет дома.
Кажется, это неплохой вариант для всех.
Перед выходом снова наношу на пострадавшую кожу крем.
Раз меня отпустили с работы, решаю провести его с дочкой. Забираю ее из садика, предварительно предупредив воспитательницу.
– А что это у тебя, мамочка? – Дариша хмурится, указывая пальцем на мои руки и лицо.
– Случайно облилась горячей водой, – стараюсь говорить беззаботно, чтобы малышка не почувствовала мою тревогу.
– Тебе не больно? – она тут же бросается лечить. Дует на кожу с усердием, приговаривая «не боли».
– Мне уже лучше, спасибо, – прижимаю дочку к себе крепко и дышу детским сладким запахом ее макушки. Дариша – мое лечение от всего. Стоит обнять – и жизнь сразу кажется лучше. Даже если я никогда не вспомню своего мужа, я буду ему бесконечно благодарна за тот подарок, который он мне оставил. За мою Даришу.
Жаль только, он с ней не встретится и на руки не возьмет. Это огромная потеря, о которой он никогда не узнает.
Заходим с дочкой в магазин рядом с домом. Берем муку, яйца и все необходимое для персикового пирога. Она с воодушевлением прыгает впереди меня, пока идем к дому.
– Персиковый пирог, персиковый пирог! Я буду лепить тесто, ты же мне разрешишь? – щебечет воодушевленно.
– Да, сегодня все, что хочешь, – купаюсь в ее позитивном настроении и сердце постепенно успокаивается. Проблема с невестой хозяина больше не кажется такой уж большой и страшной. Я справлюсь, тем более у меня есть ради кого стараться.
С дочкой вместе моем руки в ванной, вытираем, отправляемся на кухню. Дариша перекладывает персики в раковину и начинает их с усердием мыть. Каждый осматривает со всех сторон, закусив свой маленький язычок. Отдирает маленькими пальчиками все приклеенные к ним этикетки.
– На каждый приклеили, – пыхтит недовольно, сдувая светлую прядь со лба.
Замешиваю тесто, Дариша помогает. Вместе следим за тем, как пирог румянится в духовке, а потом ждем, пока остынет. Вдыхаем неповторимый запах выпечки, от которого полный рот слюны набирается. Дариша, зажмурившись, облизывается в предвкушении.
Я переплетаю дочке растрепавшиеся косички. Волосы такие мягкие, что не устаю их гладить и трогать. Только в детстве они такими бывают. Упрашиваю свою непоседу съесть тарелку супа перед пирогом.
– Ну мам, – она дует губки, – только три ложки.
– Десять.
– Восемь, – показывает на пальцах семь.
– Восемь, – показываю, как