комфорта и спокойствия. Свет, попадая на стены словно погружает в атмосферу вечернего заката, когда солнце нежно касается горизонта. Это создает очень романтическую обстановку.
Было понятно, что итальянцу интерьер со всеми его фишками уже был совсем не интересен, но он очень держался и был терпелив, с уважением относился к моему любопытству. Однако по выражению его лица – сжатым челюстям, темному, горящему взгляду – было ясно: он едва сдерживается, чтобы не сорвать с меня платье и не устроить тот самый ночной марафон, где он наверняка считал себя чемпионом. Я улыбнулась, намеренно замедляя шаг, когда мы вошли в номер. Пусть потерпит еще немного. И тут я ее увидела. В углу, в глубоком кресле, сидела женщина. Темные волосы, алые губы, платье, слегка приподнятое на бедрах. Ее пальцы медленно скользили между ног, а глаза – темные, как сам океан ночью – не отрывались от нас. Итальянец обнял меня сзади, его дыхание обожгло шею: – Моя жена. Ей нравится… наблюдать.
Одной рукой он взял меня за волосы, запрокидывая голову, другая рванула бретельку платья. Ткань соскользнула, обнажая кожу, и я услышала, как за нашими спинами участилось ее дыхание.
– Тебя это заводит? – прошептал он, прижимаясь так, чтобы я чувствовала каждую линию его тела. Я повернула голову, встретившись взглядом с его женой. Ее губы приоткрылись, пальцы двигались быстрее. – Мне всё равно. – мой голос звучал спокойно, но внутри уже разгорался тот самый огонь, который я так любила. Пусть смотрит. Пусть видит, как её муж теряет контроль.
Его терпение лопнуло. Он развернул меня к зеркальной стене, руки впились в бедра, заставляя выгнуться. Отражения множились – его напряженные мышцы, моя спина, ее пальцы, скользящие по клитору.
– Ты любишь, когда на тебя смотрят? – он вошел в меня без прелюдий, и я вскрикнула – не от боли, а от неожиданной волны удовольствия.
Его жена застонала в ответ. Я закрыла глаза, но тут же заставила себя открыть. Нет, я хочу видеть. Видеть, как он дрожит, когда я сжимаюсь вокруг него. Видеть, как она кусает губу, доводя себя до края. Видеть себя – растрепанную, дикую, живую.
Зеркала отражали нас с сотен ракурсов – его ягодицы, напряженные в ритме толчков, мои ногти, впившиеся в его предплечья, ее судорожные движения.
– Да… именно так… – прошипел он, и я поняла, что это он говорит не мне, а ей.
Но мне было плевать. Его пальцы нашли мой клитор, и мир взорвался золотыми искрами. Я крикнула, чувствуя, как его жена кончает одновременно со мной – ее тело содрогнулось, голова запрокинулась.
Итальянец рычал, вгоняя в меня последние, отчаянные толчки, потом резко вынул и кончил мне на спину, горячие капли растеклись по коже. Тишину нарушило только ее тяжелое дыхание. Я обернулась. Она смотрела на меня, глаза блестели.
– Grazie… – прошептала она.
Я рассмеялась. Вот это опыт.
– Вы часто так… развлекаетесь? – спросила я, намеренно проводя языком по верхней губе. Жена встала с кресла, ее