во, полностью или частично состоящее из мезоатомов.
Мюонный катализ – процесс, использующий мюоны для облегчения слияния ядер в реакциях термоядерного синтеза.
I
Внедорожник мягко переваливался по кочкам лесной дороги. Вел машину Кондратьев. Саша, Ирина и Алексей устроились в салоне, а возле себя начальник усадил Джин Лонга – практиканта из Пекинского университета. Пользуясь случаем, Кондратьев учил его премудростям русского языка: «Джин, для пикника покупают продукты, понял? Не вещи, а продукты…» Тот энергично кивал. Зная упорство Кондратьева, Саша не сомневался – к концу практики на СИТКОМе (Сибирском термоядерном комплексе) Джин Лонг будет говорить на русском куда чище, чем сейчас.
Пикник и впрямь удался. После постоянных неудач всем нужна была разрядка. Майский день выдался на редкость чудесным – ясным, с теплым ветерком, с роскошными кучевыми облаками, плывущими над водохранилищем, с пением птиц и шелестом сосновых крон. О делах не говорили – ни в лесу, ни сейчас, на обратном пути. Ирина c Алексеем болтали о пустяках, а Саша, сидевший напротив, глядел в окно. После поворота вдали показались градирни термоядерной станции – огромные башни в форме гиперболоида. Сейчас, когда майский воздух прогрелся, пар над ними был незаметен, но и без этого поднимавшиеся из зеленого моря сооружения выглядели грандиозно. Впрочем, изюминкой СИТКОМа были отнюдь не градирни, а линейный ускоритель длиной два километра – крупнейшая в Евразии фабрика мюонов. Разумеется, на Западе ее прозвали атомной царь-пушкой – но, в отличие от кремлевской, она стреляла, да еще как! Перед распадом каждый мюон катализировал тысячи реакций синтеза, делая возможным положительный выход электроэнергии – правда, на самой грани. Ядерно-ускорительный комплекс балансировал на ней с момента запуска, и выйти на устойчивый режим никак не удавалось. Десятая часть мюонов, вырабатываемых пушкой, словно растворялась в воздухе. Ни по одному из каналов распада беглецов не удавалось обнаружить. Эти десять процентов давно стали притчей во языцех – если бы их удалось поймать, производство энергии с помощью управляемого термоядерного синтеза стало бы экономически оправданным.
Но поймать никак не могли. Группа Кондратьева занималась этим уже три месяца – без видимого результата.
Вдалеке показалась прогалина – сосны расступились, ненадолго открылась труба ускорителя. Саша прикрыл глаза, вызвав перед мысленным взором схемы распада мюона. Что же мы упускаем? Все возможные реакции давно просчитаны, даже самые малозначимые, с вероятностью меньше десять в минус двадцатой… Все проверено десятки раз, Алексей сам пересчитывал матричные элементы чуть ли не на матлабе, проверяя стандартные программы. Ошибки не было. Но просто так исчезнуть мюон тоже не может. Это противоречит… даже нет смысла перечислять все законы, которым это противоречит. Такое невозможно. Есть еще вариант, что распад идет за детектируемой областью, но, чтобы выйти за ее пределы, скорость мюона должна быть почти световой. Что может его так разогнать? Коллективное воздействие других частиц? И какова вероятность этого? Саша попытался прикинуть в уме хотя бы порядок величины, но показатель экспоненты оказался слишком громоздким, удержать в уме числа не удавалось…
– Эй!
Его тронули за колено, и он открыл глаза. Ирина улыбалась ему.
– Опять задумался?
Саша кивнул и развел руками – что поделаешь… Ирина была единственным человеком в группе, с которым Саша мог остаться наедине, не испытывая неловкости. С другими так не получалось. Джин Лонг вечно приставал с вопросами, энергично кивая в ответ, даже если было видно, что он ничего не понял из сказанного; любой разговор с Кондратьевым, особенно один на один, мог обернуться внеочередным заданием – дополнительным к тем, что у тебя уже есть; Алексей же считал Сашу недоучкой – хотя старался этого не выпячивать, – потому что тот не умел пользоваться программами для расчета сечений реакций.
Кстати, о сечениях, подумал Саша. Порядок вероятности можно прикинуть аналитически, но если дойдет до сравнения величин, без помощи Алексея не обойтись. Он, конечно, опять будет нудеть – пора бы уж самому научиться… Я снова пообещаю разобраться, как устроены входные файлы, и в очередной раз закопаюсь во всех этих форматах, ключевых словах, запускающих скриптах… Предложу соавторство в публикации, решил Саша. Только тему надо будет сузить, чтобы приняли.
Внедорожник затормозил – оказывается, они уже в городе. Вышли все, кроме Кондратьева. Саша вылез из салона последним.
– Александр, ты куда? – Кондратьев обернулся к нему. – Тебе же на Морской, давай подброшу.
– Да я пешком хотел… – робко возразил тот, не желая оставаться с начальником один на один.
– Тут пешком больше часа, а у тебя и рюкзак еще. Давай сюда, через пять минут дома будешь.
Саша, благодарно улыбнувшись, полез на переднее сиденье. Пока возился с ремнем, Кондратьев уже разогнался. В боковом зеркале Ирина, обернувшись, помахала им.
Пару минут ехали молча. Наконец, Кондратьев сказал:
– Завтра ученый совет. Назначили на одиннадцать.
– Завтра? –