ь до вон той рощи. Не будем торопиться, у меня не хватает правой задней ноги, так что я слегка прихрамываю.
Бык молчал. Он медленно перебирал ногами, опустив голову, то ли глубоко задумавшись, то ли наоборот, не думая ни о чём. Дракон, подскакивая на одной задней лапе, продолжал:
– Пока ещё можно отыскать уголок сада, пригодный для спокойной беседы, хотя сад и заселяется с бешеной скоростью. Кроме того, стали появляться уроды. Так, недавно у моих лап шмыгнула в кусты тысяченогая мышь. Хотя, возможно, как раз мне не стоит заострять на этом внимание…
Бык шёл, не поднимая головы. Половина его синей морды скрывалась в шелестящих сизоватых травах. Изредка он щипал понравившийся стебелёк и медленно жевал его.
Наконец они добрались до рощи, уже освещаемой тёплым закатом. Красный дракон взлетел на кипарис и повис, вцепившись лапами в ствол. В закатных лучах чешуя его горела огнём. Бык стоял в траве поодаль.
– Дело-то безотлагательное, – начал дракон, – ведь мы все неправильно живём! Причём как начали с самого начала, так и тянется вся эта канитель…
Бык в задумчивости скреб землю копытом. Дракон продолжал:
– Началось с Аристотеля. Конечно, и до него были сократовские логические принципы и платоновское деление понятий, но аристотелевское учение о научном доказательстве – вот что испортило всем нам жизнь! Все научные положения выводятся в виде цепочки последовательных умозаключений, и сама цепочка при этом считается доказательством! Таким образом, порок, закравшийся изначально, уже никуда не денется! А само зерно порока кроется в том, что, предположив «А», мы противопоставили ему «не-А», как ложное, и более мы не в состоянии измыслить ничего. Быть или не быть, черное или белое… Мы сами ограничили своё познание Вселенной одной плоскостью. Даже обозначив Божество Альфой, мы подыскали ему антагониста. Мы и себя самих отгородили от так называемого «внешнего мира», вычленив своё сознание из «А». «Я» и «внешний мир». Что может быть глупее. «Я познаю внешний мир». Никогда не познать его подобным образом! Необходимо мыслить треугольником. Сейчас поясню. Положение «А» уже предполагает существование «не-А», заключённое в самом же «А», что составляет нижнюю сторону треугольника, направленного противоположной вершиной вверх. – Дракон поёрзал и занял новое удобное положение в ветвях. – Почему же вверх, спросишь ты меня? А потому, что это есть символическое выражение общего объединяющего начала так называемых «противоположностей». Вспомним «Дао»… Одно манифестирует само себя из великого ничто, и одно создаёт два. Два создаёт три, три создаёт все вещи. Заметь, друг мой! Два не ограничилось самим собой, а создало три, ибо так и должно быть. Но два ещё не способно к творчеству, а только три! Три уже знает два, как «А» и «не-А» в их единстве, но также и саму суть их единства. Поэтому три является началом творения.
Дракон снова зашевелился в ветвях, он отсидел заднюю ногу. Обломки кипарисовых веточек посыпались на землю. Бык размахивал хвостом, ему досаждали мухи.
– Стоит обратить внимание и на Каббалу, – продолжил он. – Три верхние сефиры Древа Сефирот, находящиеся за пределами феноменального мира, являются причиной творения, сам же процесс творения показан в нижних ярусах системы. Каждый треугольник содержит в себе основание противоположных начал и противолежащую вершину, как содержащую их истину. Думаю, начальную точку рассуждений я описал достаточно… – Дракон закатил глаза. – Конечно, позже выдвигались предположения о несовершенстве упомянутого мной ранее типа рассуждений. Иные пытались заглянуть за край воображаемого, как реального… например, Кант в своей «Критике чистого разума». Но никто из прославленных философов так и не изгнал червя логических доказательных рассуждений. Представь себе, на них базируется вся так называемая наука! Но если бы мы отказались от системы «А и не-А», наука была бы совершенно иной! Только представь, как бы воспарили мы к невообразимым в нашем нынешнем состоянии уровням познания! Кто-то пытался доработать старую систему, так сказать, приделать пятую ножку к стулу. Но если современная эпистемология базируется на старой логике… Так мы далеко не уедем. Создавались теории – а что, если мы попадём в мир неизмеримо малых или больших величин, а что, если мы окажемся в мире, где законы земной физики не действуют… Верх наивности. Треугольник и только треугольник! – Дракон сделал паузу в своих рассуждениях, отвлекшись на размышления о трудноизъяснимых материях. Ему всё сложнее становилось облечь свою мысль в простые слова. – Но это не плоский треугольник, прошу заметить. Это треугольник объёмный. – Дракон выпучил глаза со всей выразительностью, на какую только был способен. В этот жест он вложил всю важность сведений, кроющихся за словом «объёмный». – И как только треугольник становится объёмным… Его центральная пронизывающая ось проходит через любой уровень сознания, и создаются предпосылки для возникновения зародыша познания, которое является восхождением, но это лишь метафора, ибо восхождение суть и погружение, и распространение вширь, уже заключающее в себе сжатие; и все эти «движения» суть не движения вовсе, а лишь наши представления о них…
Бык полуприкрыл глаза и шумно вздохнул.
Помолчали.