но слёз не было. Он вернулся к кровати, застегнул сумку и двинулся к выходу, неся её так, будто внутри были камни.
А я все стояла посреди комнаты, будто не имея сил больше сделать и шага. Стояла и смотрела на пустую полку, где раньше лежали его книги, в опустевший шкаф, где всегда висели его рубашки. На полу валялся чёрный носок – единственное, что он забыл.
Через минуту хлопнула входная дверь.
Закрывая меня от моей уютной, спокойной жизни и не давая шанса понять, куда теперь мне прокладывать свой путь.
А через полчаса в квартире завыла сирена дверного звонка. Я сидела на кровати не двигаясь, пока за дверью не раздался голос Алисы:
– Вера! Открывай, или я вышибу эту дверь ногой, как в 90-х!
Выдох, шаг, еще один и я все же бреду до этой двери. Стоит только потянуть ручку, и Алиса ворвалась в прихожую, вся в каплях дождя, с сумкой из бутика и лицом разъярённой фурии.
– Где он? – спросила она, скидывая мокрый плащ и профессионально кидая его на вешалку.
– Ушёл. – прохрипела я осипшим голосом от слез.
– Ушёл? – Алиса фыркнула, осматривая квартиру, будто искала следы преступления. – Надеюсь, ты ему хоть яйца открутила?
Я попыталась что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался сдавленный стон. Алиса тут же обняла меня, резко, по-матерински, прижав голову к своему плечу, пахнущему дорогими духами и сигаретами.
– Всё, всё, выплачься. А потом я убью его. Медленно.
Не знаю, сколько она держала меня в этих объятьях. Даже не поняла, как она довела меня до кухни, усадила на стул и стала хозяйничать. Алиса гремела посудой, ставя на стол бутылку виски и два бокала.
Я растеряно оглядывалась, все еще не веря, что это правда произошло со мной.
– Рассказывай, – потребовала Алиса, наливая золотистую жидкость до краёв. – Сколько лет этой стерве? Двадцать? Двадцать пять?
Видимо я что-то бессвязно бормотала ей, пока продолжала рыдать на плече.
– Двадцать восемь. И… она беременна.
Бокал Алисы с грохотом вернулся на стол.
– Беременна? – её голос взлетел до визга. – Этот слизняк, который двадцать лет орал, что дети – это «цепь на шее», теперь вдруг стал папашей? Да я ему…
– Он уже не говорит так, даже… однажды, сказал, что это «шанс», – перебила я, глотая виски.
Оно обожгло горло, хоть на мгновенье разгоняя застывшую кровь снова по жилам.
– Шанс? – Алиса вскочила, закрутившись по кухне как торнадо. – Шанс сдохнуть под забором, вот что он говорил! Ты представляешь, что он мне сказал на твоей свадьбе? «Мы с Верой – как два дерева. Будем расти вместе, даже если корни спутаются». Ага, спутались – с молодой березкой!
Я усмехнулась. Даже сейчас Алиса умела меня рассмешить.
– Я… Я не могу это принять. Как он мог? – мой голос предательски задрожал.
– Потому что он тряпка! – Алиса схватила со стола яблоко и яростно откусила. – Тряпка в костюме от Hugo Boss. Ты думала, он против детей? Да он против детей с тобой. Потому что ты умная, ты требовательная,