обижается, то это на месяц. Он отойдет как раз, когда нам придет время возвращаться в Москву, – он очень точно сымитировал гудок и движение поезда.
– Я не люблю лес, – сказал я.
Более того, я его немного побаивался. Когда мне было шесть лет, бабушка, отдыхая со мной на даче, потащила меня в него собирать грибы, и я до сих пор помнил ощущение могильного холода, забравшегося мне под воротник, как только мы прошли черту, отделяющую его царство от цивилизации.
Бабушке я, правда, в этом так и не признался…
– Ты ничего не любишь! – возмутился Костик. – Ты в комп даже не играешь… Тебе, Ярик, вообще в другом веке нужно было родиться…
Ему явно очень хотелось оказаться полезным тусовке.
– Хорошо, – сказал я, – я пойду.
Геныч долго придирчиво осматривал наше снаряжение.
– Ну, молодежь… – наконец, процедил он сквозь зубы. – Вы будто на пикник собрались… Вот что у тебя в ушах? – спросил он, подходя к Королеву.
– Наушники, – Вовка подарил ему одну из своих пленительных улыбок.
– А зачем они тебе в лесу?..
– Как зачем? – пораженный до глубины души незнанием простых вещей Вовка не сразу смог найтись с ответом.
– Повеситься, – подсказал я. – Мало ли что…
Геныч окинул меня презрительным взглядом.
– Мальчик, лично тебя я уже не могу просто видеть. Ты вообще когда-нибудь обращаешь внимание, какое у тебя выражение лица? – все воззрились на мою физиономию. – Словно ты тут самый умный…
– Точно, – неосторожно произнес Трифонов, и Геныч тут же переключился на него.
– А тебя тоже касается. Что у тебя в сумочке? – он кивнул на Валеркин тощий рюкзачок.
– «Ява», – широко ухмыльнулся Валерка.
– А веревка? А топор? Чтобы хотя бы сделать навес, раз уж вам так лень было брать напрокат палатку?..
– Геннадий Андреевич, – возмутилась Панина. – Мы же идем на сутки. Можно и вообще не спать. Погода прекрасная. Тридцать градусов жары. А пропеллент от комаров я взяла…
– Ты б, Наталья, еще туфли на шпильках взяла, – сплюнул Геныч. – По этим вашим дискотекам мослами трясти, – Наташка оскорбленно отвернулась в сторону.
– Геннадий Андреевич, – улыбнулась Светка. – Да что с нами может там случиться? Вы же сами говорили, что люди годами там ходят, изучают…
– Да с вами что угодно случиться может, – буркнул Геныч. – У людей-то пропуск. А я вас под свою ответственность беру. Случится что, с меня башку свинтят…
– На самом деле, – Костик, пыхтя, взбирался за мной на холм, – это не самая лучшая идея была, мне кажется…
Солнце стояло в зените, жарило еще сильнее, чем накануне, и уже в девять утра моя рубашка вся пропиталась потом.
Вокруг звенели комары. Лес шумел, смыкаясь вершинами, и казалось, что они перешептываются. Иногда, когда кто-нибудь приподнимал ветку, чтобы пройти, она тихо хрустела, будто вздыхая.
«А он реально живой», – подумал я.
– Скажи им это, – посоветовал я, показывая на четверку