еще собеседование? У меня есть связи в одном элитном клубе. Там собирается вся состоятельная молодежь. Увольняйся скорее, не заставляй меня ждать, и тебя сразу там устроят. Ясно? – звонкий холодный голос отца заставляет меня вздрогнуть.
– Ясно.
Больше ничего не отвечаю. Я устала и опустошена – как физически, так и эмоционально. У меня нет сил с ним спорить или даже продолжать есть. Как я уже говорила, хочу лечь спать, и было бы неплохо, если бы у меня был мой браслет.
– И хотелось бы как можно скорее. Представляешь, эти мерзавцы прислали ко мне своих людей, чтобы вытрясти деньги!
– Как думаешь, когда я смогу заработать такую сумму? Почему бы тебе самому не устроиться на работу, вместо того, чтобы постоянно сидеть с друзьями и тратить деньги на игры? – не выдержав, выпаливаю я.
Серьезно, сколько это будет продолжаться? Понимаю, мои слова не достигают цели. Но и я тоже не могу жить так дальше.
– Что? – удивляется отец, устремив на меня строгий взгляд. – Что ты сейчас сказала, неблагодарная девчонка? Разве я мало на тебя потратил? Представляешь, сколько усилий и денег я вложил, чтобы растить тебя?
Ну вот, опять все то же самое. Не хочу больше слушать, как меня обвиняют в том, что я неблагодарная дочь, равнодушная к родительским проблемам.
Скорее наоборот: это они не интересуются мной и моими трудностями. Он прав только в одном. Да, они вырастили меня, и на этом всё закончилось. До сих пор помню, как они не приходили домой, не задумываясь о том, что я одна и, возможно, голодна. Если бы не соседка, которая забирала меня к себе, даже не знаю, что бы со мной произошло.
– Я пойду в свою комнату. Очень устала сегодня, – говорю, отодвигаясь от стола.
– Я купил десерт с орехами. Ты ведь обожаешь сладкое.
Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
– У меня аллергия на орехи.
Папа замер на мгновение, словно в его голове пытались сложиться фрагменты пазла, который никогда не собирался. Это так характерно для него – забывать важные детали, как будто они и не имеют значения. Я наблюдаю за его лицом – наивное недоумение и растерянность свидетельствуют о многолетнем барьере, который лежит между нами.
– О, я и не знал… – бормочет он, глядя на коробку с пирожными, словно она преподнесла ему неожиданное открытие. – Я думал, что ты любишь орехи.
Его попытка наладить контакт была трогательной. Если бы это была одна из тех редких ситуаций, когда за его действиями стояла искренняя забота, возможно, я бы даже растрогалась.
Я чуть не усмехнулась, но вместо этого просто вздохнула и коротко кивнула, чтобы не развивать тему. Затем, молча повернувшись, я иду в сторону двери, прекрасно осознавая, что никакой десерт не изменит реальности происходящего.
Когда дверь моей комнаты мягко затворяется, я позволяю себе упасть на кровать и прикрыть глаза. Мышцы на спине и плечах, наконец, расслабляются после напряжения. Чувствую себя так, словно меня переехал грузовик.
Смотрю на стену, которую я ещё в детстве украсила бумажными