народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, о страдании которых мы хорошо понимаем, а кровожадными фашистскими правителями Германии, поработившими французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.
Правительство Советского союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армии, и флот, и смелые «соколы» советской авиации с честью выполнят долг перед одиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар агрессору. Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну. За родину, за честь, за свободу. Правительство Советского союза выражает твердую уверенность в том, что всё население нашей страны: все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины, отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду.
Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом. Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина».
3 марта 1943 г. г. Ржев
– Милый мой Коленька, как же я истосковалась
по тебе, ты вернулся, живой, ну иди же сюда, не стой
как…
– Подъем, Князев раскудрить, тудыть, подъем. К тебе пришли.
Как же не хотелось открывать глаза и вместо моей ненаглядной Катеньки, видеть опухшую рожу конвоира.
– Что ж ты так орешь-то, Строгин? Охрипнешь!
– Пагавари мне ишшо, а ну, руки покаж!
В камеру, отстранив конвоира, вошел майор среднего роста совершенно, до блеска, лысый.
– Ну здравствуй, капитан, примчался сразу же, как узнал, думал, уже не свидимся. Конвойный, можешь быть свободен!
– Так не положено же! – Свободен!
И уже через пару секунд в камере остались двое арестованный и человек с майорскими кубарями на отвороте воротника.
– Да я и сам думал – хана мне. Отпусти меня ради бога, раздушишь! Ты поесть ничего не принес?
Из бездонного кармана галифе, сею же минуту, был извлечен подозрительно вкусно пахнущий газетный сверток с проступившими местами пятнами жира.
– Давай все по порядку.
– Да нечего особенно рассказывать. На второй день нам повредили