– А если с нее к тому же облетают лепестки один за другим?
– С фиалки не могут облетать лепестки, – встряхнув гривой золотистых волос, чтобы, видимо, отогнать остатки сна, вынесла вердикт любовница. – Если ее не поливать, она просто вянет. Целиком скукоживается, понимаешь? Но лепестков не теряет.
Стерхову нравилось, когда она пускалась в рассуждения, не обязательно о фиалках. Лана поворачивалась боком к нему – так, что он мог любоваться ее профилем. Догадывалась ли она, что Илья любуется ею – неизвестно.
Может, и догадывалась.
Сегодня, к примеру, закончив монолог, она вскочила, пристроилась сзади, обхватила его бедрами и принялась разминать его воротниковую зону. По телу доктора тотчас побежали мурашки, причем непонятно, от чего конкретно – то ли от разминания, то ли от прижавшихся бедер.
– Может, это была не фиалка?
Услышав вопрос, девушка прекратила его разминать, заглянув через плечо, словно он сказал какую-то нелепость.
– Илья Николаевич, ты что, не знаешь, какие бывают фиалки? Это камешек в мой огород, между прочим, задето мое профессиональное самолюбие, ты понимаешь! Давай, поднимайся…
Закутавшись в халаты, они прошествовали в соседнюю комнату, которую Лана называла оранжереей. Металлические стеллажи от пола до потолка сплошь были заставлены узамбарскими фиалками, или сенполиями, как принято называть в среде профессионалов. Всего этого Стерхов, разумеется, до знакомства с Ланой не знал.
– Какой ты видел цветок во сне: розовый, голубой, фиолетовый, вспоминай, – тормошила его любовница, включая над каждой полкой подвешенную сверху люминесцентную лампу. – Какой был край – волнистый, гофрированный… По форме – махровый, как шапка, или простой, как анютины глазки в пять лепестков? Было ли фэнтези…
– Фэнтези – это в том смысле, – перебил Илья ее, уловив знакомое слово в перечислении, – что похожа ли фиалка на Гарри Поттера? Нисколько!
– О господи, ты что, совсем уже? – Лана одарила его таким взглядом, который он за неделю их знакомства не мог припомнить. – Фэнтези – это в горошек, в штрих… Была ли кайма? Ну, вспоминай, напрягись.
Перегруженный информацией сверх всякой меры, он двигался между цветочных стеллажей подобно Титанику между айсбергов, рискуя то и дело напороться на один из них и героически затонуть.
– Я в этом разбираюсь, как сантехник в офтальмологии. От новых знаний умней не стану ни на йоту, уж поверь, сбавь обороты, умоляю.
– Может, ты запомнил листья? – словно не слыша его, продолжала девушка. – Какая была их изнанка? Или какой край – зубчатый, каемчатый?
– Стоп! – взмахнул доктор руками, едва не уронив несколько цветов с верхней полки. – Хватит подчеркивать мой пещерный уровень. Я понял, что фиалководом никогда не стану…
– Но ведь почему-то она тебе снится!
Илья развел руками:
– Снится, но ничего похожего у тебя не нахожу. Уж извини. И вообще, мне пора в поликлинику. Я планировал с амбулаторными картами поработать до приема.
– Прекрасно, меня до «Колизея» подкинешь.
Ни в какую поликлинику ему не надо было – требовалось заехать домой и быстро пропылесосить квартиру. Именно этим он докажет жене Зинаиде, что всю первую половину дня провел дома.
А как иначе? Хочешь получать удовольствие – вертись как белка в колесе! Как пелось в одной старой песне – ни минуты покоя!
Спускаясь в лифте с ним в обнимку, Лана не унималась:
– У меня есть знакомый психотерапевт, владеющий методиками нейролингвистического программирования, он с помощью гипноза выяснит, что за сорт тебе снится. Уверена, с его помощью ты вспомнишь. И мы вместе разберемся, что к чему.
Доктор быстро представил качающийся маятник и менторский голос, отсчитывающий от единицы до десяти.
– Не надо меня гипнотизировать! Я сам кого хочешь загипнотизирую!
– Согласна. Ты у меня гипнотизер еще тот!
С этими словами Лана крепко прижалась к нему. Подобные страстные выплески всегда напрягали Стерхова: он женат, к тому же доктор, участковый терапевт, всегда на виду, его могут в любой момент узнать. Разве нельзя себя как-то сдерживать?! А уж потом, когда наедине останутся, тогда и дать волю страстям бушующим.
Согласитесь, риск – благородное дело, но в разумных количествах!
Интуиция не подвела: кабинка остановилась, дверцы разъехались, в проеме нарисовался веснушчатый пацан лет шести с огромным револьвером, направленным на обнявшихся доктора с подругой.
– Руки вверх! Не двигаться!
Илья быстро сориентировался, вскинул руки, прохрипев:
– Сдаемся! Пожалей нас, вот увидишь, мы тебе еще пригодимся.
Лана потеряла ненадолго равновесие и… как назло, сломала каблук, доктору ее пришлось поддерживать. Закончилось все тем, что подоспевшая за внуком бабушка принялась извиняться и давать своему чаду подзатыльники.
– Это не метод воспитания, – вынесла