стрела.
Мне туда, где звенит о шеломы
Быстрых сабель отточенный свет,
Где со смертью так близко знакомы,
Словно братствуют тысячи лет.
Где ветра на кургане забытом
Колыхнули соленый ковыль…
Мне туда, где звенит под копытом
Русских песен далекая быль.
Рождение моря
Велик и грозен был когда-то могучий океан Тетис. Его волны видели многое. Это его прибой играл первыми раковинами планеты, а на его дне сворачивались от испуга в хитиновые мячи древние трилобиты.
А спустя миллионы лет уже ужасающие морские ящеры ловили в его синей бездне юркие торпеды белемнитов, сияли в его глубинах дивным перламутром спиральные субмарины мудрых аммонитов.
Хотя со временем покинули его мир и они. В мелевшие заливы смотрелись уже величавые сосны, опадали листья лавров, магнолий, дубов. Шустрые зверьки таились под их сенью.
Незаметно летели века, шли тысячелетия, тянулись миллионы лет. Замечал великий Тетис, что стареет. Всё мощнее, крепче становилась кора его дна, всё выше вздымались пики островных дуг, всё труднее ему было сдерживать давление наседавших с разных сторон материковых плит. Грусть охватывала древний океан. И не с кем ему было разделить тревогу, утолить печаль-тоску.
Но вот однажды подошли к его берегам едва ли не самые первые люди. Их было совсем немного. Древнему океану они казались малыми да слабыми. Но, радуясь солнцу, солёным волнам, раковинам устриц, они гомонили подобно чайкам и мельтешили по берегу будто малые дети, весело обустраивая свой немудрёный быт.
Тетис даже подсобил им немного. Чуть-чуть кремня штормом подбросил, с ним же нанёс древесного плавника для костров, ну и вход в пещеру у берега открыл – волна легко любой камень точит.
Понравилось ему наблюдать за новыми пришельцами: и за плескавшейся у берега весёлой, беззаботной малышнёй, наперегонки нырявшей вместе с дельфинами, и за охотниками, что караулили с острогами форель в устьях прозрачных горных рек. А более всех полюбились ему стройные загорелые красавицы, что плавно скользили меж тёмных скал, собирая под водой морские гребешки да устрицы, а потом сушили свои длинные волосы на разогретых солнцем каменных береговых глыбах.
Глядя на них, забывал океан свои печали и тревоги. Дивился, как они, слабые и беззащитные, с кратким веком, как у мотылька-однодневки, смелы и радостны, словно им принадлежит целая вечность. Даже чуть завидовал их бесстрашию перед будущим.
Не раз пеняла ему великая мать Гея, что совсем забыл Тетис свои дальние берега, что пересыхают там у него заливы, а проливы заносит песком. Выговаривали ему и братья-океаны, но он будто вовсе их не слышал.
Вот и решил самый младший океан ему помочь – заставить самих тех людей от него уйти. Закрыл он путь на север тёплым своим водам. Стали расти там торосы, вздыматься ввысь ледяные кручи. Северный ветер Борей погнал на юг тяжёлые, тёмные тучи.
Загуляли среди застывших деревьев вьюга да метелица. Гигантский страшный ледник, сминая всё на своём пути, неумолимо подбирался ближе и ближе, грозя уничтожить всё живое на своём пути.
Дрогнуло сердце старого океана. Взмолился он к своей матери Гее.
– Мать-Земля, пусть виноват я перед тобою, мало прислушивался к твоим словам и напутствиям. Так меня и наказывай. Но за что гибнут эти люди, что всего лишь скрасили мои унылые последние столетия?
Ведь прежде я думал, что так и исчезну без следа, что моё сердце станет холодным, мёртвым камнем, и лишь безмолвные барханы расползутся там, где весело смеялись, играли мои синие волны.
Кто без этих чудных твоих созданий вспомнил бы обо мне? Так пусть и исчезну я бесследно, но всем сердцем прошу, подыми свои горы, защити моих новых друзей, сохрани последнюю радость моей долгой жизни.
– Не кручинься, сынок, – вздохнула в ответ Гея, и задрожали горы, всколыхнулись реки.
– Выполню я твою просьбу. Поднимутся здесь высокие горы, спасут твоих друзей. И пусть сложно мне спорить с Хроносом, этим безжалостным богом времени, но не дам я тебе исчезнуть. Никогда не окаменеет твоё доброе сердце. Я укрою его в волшебном, тёплом, синем море. В нём не будет хищных исполинских акул, ядовитых мурен, жутких холодных спрутов. Как и ныне, в нём будут резвиться твои забавные дельфины, будут блистать серебром чешуи твои рыбные косяки, будут расцвечивать дно твои любимые яркие раковины.
Пусть ты перестанешь быть океаном, но зато согреешь теплом своего сердца этих людей, сможешь жить в их душах как божественно прекрасное, их самое любимое море с великим множеством имён. Как только они не станут звать тебя: Понт Евксинский и Русское море, маре Нигрум и Карадениз… И всё это будешь ты – их самое любимое Чёрное море. А они, будто мелкие капельки на твоей волне, смогут укрепляться твоею силою – не зря в их жилах кровь так близка к твоим