зачем рисует ему что-то на лбу… Страх захватывал крохотное замерзающее тельце.
– Правильно? – Гален отошел от сына, но все еще не мог оторвать взгляд от нарисованной луны, почти закрывшей солнце.
– Правильно, – Молак стал у изголовья будущей могилы и развел руки. – Теперь ты должен опустить младенца вниз.
– Я? – внезапно мистер Коу почувствовал головокружение. Жар прилил к его щекам. Изначально он был настроен хладнокровно по отношению к требованиям обряда, но сейчас, когда он должен своими руками уложить малыша в зев промерзлой земли… В нем заиграла слабость.
«Она дала ему имя. Его зовут Брайер. Моего сына зовут Брайер», – эта навязчивая мысль осушила рот и глотку мужчины.
– Дорогой, – обняла его Гельви. – Мы сможем. Слишком много уже пройдено, чтобы оглядываться.
– Забирай молокососа и убирайся, – добавил Молак, пожав неширокими плечами. – Либо я могу вообразить вас дичью в моих угодьях. Что случится тогда – очевидно.
– Нет, мы продолжим, – как можно настойчивее ответил Гален. Он поднял Брайера и встретился с его прямым обнадеженным взглядом. Мальчик искренне верил, что отец вернет ему уютное тепло и унесет из темной чащи.
Но вместо этого Коу медленно опустил сына в холодный земляной короб. В негодовании и отчаянии Брайер снова заплакал. Истошно и с горечью.
От этого голоса Гельвию пробрало насквозь. Она тоже не сдержалась и молча изверглась обжигающими слезами.
Жрец подкатил длинные рукава плаща, демонстрируя вытянутые наручи из бугристого черного металла с насыщенно-красными крупными камнями округлой формы. Пламя заплясало в их гранях, создав эффект, будто те пульсируют мистическим светом изнутри.
Откуда-то из-под снега Молак извлек лопату и вручил Галену. Затем расправил спину, удлинившись еще сильнее, и начал ритуал:
– Дэворинфир! – Сипение его голосовых связок внезапно преобразилось в уверенный низкий тон. – Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, твоего благословленного слугу…
Брайер закричал так, что слова жреца начали утопать в режущем ухо звуке. Жрец раздраженно выдержал паузу, ожидая, когда визг младенца станет слабее. Но тот не собирался прекращать надрываться.
– Он ни разу так себя не вел за три дня, – заметила Гельви, беспокойно поглядывая на яму, в которой барахтался малыш.
– Если бы тебя голой бросили зимой в яму, ты бы орала не тише, – съязвил ее супруг. – Молак, может его… – Гален легко стукнул совком лопаты о землю, не двойственно намекнув на способ заткнуть ребенка.
– Гален! – ужаснулась миссис Коу.
– Нет! – вспылил жрец. – Ты глуп, Коу! Прочитав литературу о медальоне и символике Деворинфир, как можешь ты игнорировать то, чего так жаждет Госпожа?! Младенец должен быть жив. Его следует погрести заживо, дабы он отдал Духу все свои чистейшие эмоции до последней.
– Но он