на переговоры. На почте меня уже все знали. Меня быстро переключают на Находку. Поговорю с тобой. Положу трубку, попрощаюсь с телефонистками, а сама иду и рыдаю, рыдаю до самого дома. А потом долго не могу уснуть. Пойми, мне очень надо уехать. Душа рвётся остаться, но разум требует действий.
Мы расстанемся, ненадолго, а после окончания полевого сезона ты приедешь. Договорились? И если ничего не изменится, если все у нас сохранится, ты мне звони, прошу тебя – не теряйся?
Она прижалась ко мне, зажмурила глаза, поцеловала и стала складывать в сумку свои вещи.
На вокзале Находка, как всегда, было много народу. Словно началось великое переселение людей. Сновали носильщики, милиционеры, врачи, встречающие, отъезжающие. А в вагоны поезда лезли толпой подвыпившие пассажиры. Мы подошли к вагону номер 9. Миловидная проводница в синем плаще и строгой пилотке проверила билеты. Посмотрев на меня хищно и подозрительно, сощурив глаза произнесла:
– А ваш билет, молодой человек? Или вы провожающий?
– Я – остаюсь здесь! Навсегда!
Проводница хмыкнула и, не поднимая глаз, съехидничала:
– Вот дурень! Такую девушку отправляешь на произвол судьбы. Уведут. Ой! Уведут. Рискуешь, парень.
Лариса оглянулась из дверного проёма, тихо произнесла:
– Прощай, дорогой! Спасибо тебе за всё!
Она прижалась на секунду ко мне. Погладила по щеке. Заплакала и скрылась в вагоне.
Поезд, лязгая вагонными сцепками, медленно заскрипел колёсами – покатился в неведанную даль. Проводница в дверях застыла со скрученным флажком и долго смотрела на меня, как на рыцаря печального образа, качая укоризненно головой. Я вздрогнул, как пацан, потерявший любимую игрушку, побежал за поездом с криком, заглушая чувства горькой утраты, грусти и безвозвратности. Я потерял своё золото, которое находят только один раз в жизни. Нашёл и потерял.
Я шёл по вечерней Находке, освящённой потухшим солнцем. Улицы были заполнены людьми и машинами. Мне было одиноко, тоскливо и не по себе.
И вдруг среди гама и звона приморских улиц, среди розовых от вечернего солнца лиц – внезапный окрик души заставил меня вспомнить песню Юрия Кукина:
«Поезд, длинный, смешной чудак,
Знак рисуя, твердит вопрос:
Что же, что же не так, не так?
Что же не удалось?»
В этом поезде мимо Уссурийских сопок и обветренных скал сейчас едет она. Измученная неопределённостями жизни. За окном мелькают реки, сопки, деревья и озёра. Пролетает перед глазами жизнь. И мой чёрно-белый негатив со штампом в паспорте. Несправедливо и горько. Слёзы ослепляют глаза и хочется умереть.
«Заблудилась моя печаль
Между пихт и берёз.
И не действует по ночам
Расстоянья наркоз.
Расставаясь, шептал: «Пустяк!
Ведь не видишь же ты насквозь!
Просто что-то не так, не так!
Что-то