при этом, как сторонний наблюдатель. Всё происходило так плавно, так легко, будто слова ждали, чтобы Никита взял авторучку и принялся выстраивать их на бумаге, цепляя одно за другое, соединяя в гирлянды, в звенящие мониста. Его это забавляло, он смотрел на написанные строки с неким подобием восхищения.
Вдруг из этого фейерверка возникал вполне зримый человек, настоящий герой романа, который вначале неуверенно, но потом всё более азартно начинал помогать автору, подсказывая варианты, ситуации, даже линию сюжета. Он успевал подружиться со своим творцом, поскольку творил и сам. А когда наступало утро, Никита перечитывал ворох исписанных листов, и его недавний друг выползал оттуда на негнущихся ногах, опираясь на скрипучий костыль, глядел мутным, стеклянным глазом, будто спрашивая:
– Чё уставился? Всё путём. Лучше покемарь с устатку.
И это было просто невыносимо.
А стихи? Они приходили, прилетали, – точнее, налетали, захватывали целиком ум, сердце…. Затем головокружение, незнакомые запахи…, но всё это быстро исчезало, и если ничего не успел ухватить – никто в этом не виноват, твоя проблема, Никита! Он начинал лихорадочно строчить, строчить и… и падал, как выжатый лимон.
Ради кого? Ради чего? Кому это всё нужно? Талант, Божий Дар, Судьба, Творческий Путь – всё это бред жеманниц, для которых флирт и кокетство составляют чуть ли не высший смысл Жизни! И ещё они любят трагически шептать, что они знают, откуда приходит сила творчества и даже могут показать пальцем место рождения талантов!
Никита, держа в руках очередной лист, покачал головой. Вот и это стихотворение писано… А не всё ли равно кому? Он давно уже хотел забыть девушку, вынырнувшую из подсознания, навсегда расстаться с ней, даже прогнать назад в Зазеркалье. Но вдруг выплывало откуда-то посвящённое ей стихотворение или не уничтоженная фотография, или что-то ещё….
Писатель резко встал, подошёл к пузатому секретеру, вытащил из его вместительных глубин плюшевого зайца. Это была самая любимая игрушка удивительной девушки, предмета первой любви, оставшейся в юношеском прошлом. Нет, она вовсе не покинула этот мир, покинутым остался только Никита.
И в память ему был оставлен игрушечный зайка.
Странно устроена именуемая «лучшей» половина человечества нашей планеты: девчонки играют в куклы до седых волос! Вот и эта игрушка – напоминание чего-то отжитого, нереального, несуществующего. Женщины всегда бывают больше опасны, чем полезны, но в них всегда поражает чувство восприятия. Женщина не теряет с годами возможности глядеть на мир глазами ребёнка.
Давно надо было распрощаться с этим зайцем, пока жена не увидела. Зачем смущать и обижать человека, который тебя любит, который не заслужил обид? Ведь ранить можно легко, но, сколько не склеивай разбитую чашку, она так и останется разбитой! К тому же, уходя – уходи. Это самое лучшее.
Никита прислушался.