добровольцами”. Мне это показалось, мягко говоря, странным, чтобы не сказать кощунственным. А как же добровольная народная дружина? А как же ДОСААФ? Откуда мне было тогда знать, что добровольцами в Гражданской войне были белые? Впрочем, чуть позже, уже от другой старой женщины – как потом выяснилось, “из бывших” – я услышал совсем другой вариант этой же частушки, произнесенной шепотом, где в качестве корма для рыб фигурировали на этот раз уже “комсомольцы”. Так “комсомольцы-добровольцы” навсегда сплелись в моем сознании в емкую иллюстрацию диалектического закона о единстве и борьбе противоположностей.
В наши дни те, кто занимается общественно полезной деятельностью добровольно, предпочитают называть себя не вполне исконным словом “волонтеры”.
Волонтерское движение заявляет о себе настолько отчетливо, что им уже интересуются разные “следственные комитеты”, не могущие допустить, что какие-то непонятно кто без разрешения начальства формируют в стране гражданское общество, чьи ростки, тоненькие и трогательные, как березки на карнизах, растут прямо из трещин в кафельной путинской стабильности.
Власти, конечно же, не могут допустить, что что-то происходит без их руководящей и направляющей роли, а какие-то взносы и пожертвования самым возмутительным образом движутся мимо их оттопыренных карманов.
Что же касается добровольцев, то и это движение ширится и растет.
Главная опасность всех этих безумных законов последнего времени не только в том, что они по сути противозаконны, потому что самым недвусмысленным образом нарушают дух и букву Конституции.
И не только в том, что тот, кто в принципе признает право нелегитимной власти издавать какие-либо законы, сам становится ее соучастником, пусть даже и пассивным.
И не только в том, что даже тот, кто по каким-то причинам решит отнестись к этим законам всерьез и вознамерится их исполнять, просто не сможет этого сделать физически по причине их повышенной неопределенности.
И правда ведь, кто знает, чего именно не следует делать, говорить, писать, изображать или исполнять, чтобы ненароком не наступить кому-нибудь на ногу в темноте или помимо собственной воли не напропагандировать чего-нибудь не то, что следует? Получается так, что от греха подальше лучше вообще ничего не говорить и не делать – целее будешь. А это разве возможно?
И не только в том эта опасность, что решать, кто кого и чем оскорбил, а также кто, что и с какой целью пропагандирует, будут специально заточенные чиновники, которые, как это делается всегда, будут гнобить и “закрывать” лишь тех, “кого надо”. Эта опасность не столь велика, если учитывать, что чиновники эти по большей части не столько ревностны и азартны, сколько ленивы и вороваты.
Самое опасное в этом деле – это добровольцы. Ведь только они и именно они – добровольные доносчики, стукачи, сивушные казачки-разбойнич-ки, накачанная, коротко стриженная “православная общественность” и заполошные визгливые тетки – способны придать