так уверен.
– Что – всегда так плохо? – спросил Гарри.
– О, бывает и хуже. Но раз уж пошел во власть, не удивляйся, когда появляются люди, которым в радость время от времени запустить в тебя гнилым помидором.
– Я не смог бы стать политиком, – сказал Гарри. – Слишком многое принимаю на свой счет.
– Тогда тебе прямая дорожка в палату лордов. – Джайлз остановился напротив паба. – Полагаю, полпинты придадут нам сил перед возвращением на поле битвы.
– Не думаю, что бывал раньше в этом пабе, – сказал Гарри, глядя вверх на призывно хлопающую на ветру вывеску-плакат с надписью «Доброволец».
– Я тоже. Но приезжай в этот избирательный округ в день выборов – здесь для меня будет готов бокал в каждой гостинице. Владельцы пабов всегда рады продемонстрировать свои убеждения.
– Кого бы ты хотел видеть в членах парламента?
– Если у тебя созрел такой вопрос, – ответил Джайлз, когда они входили в заведение, – ты никогда не поймешь, что значит волнение предвыборной борьбы, что значит занять место в палате представителей и внести вклад, хоть и незначительный, в управление своей страной. Это как война без выстрелов.
Гарри направился к нише в уединенном углу, а Джайлз устроился на стуле у стойки. Когда Гарри вернулся к нему, он уже беседовал с барменом.
– Прости, старина. Не могу прятаться в уголке. Должен постоянно быть на виду, даже когда у меня перерыв.
– Знаешь, я, вообще-то, надеялся обсудить с тобой кое-какие вопросы личного плана.
– Тогда просто говори потише. Две полпинты горького, пожалуйста, – сказал Джайлз бармену.
Он собрался слушать Гарри, между тем некоторые из завсегдатаев – и не все из них трезвые – подходили, хлопали его по спине и подбрасывали советы, как править страной, и обращались к нему кто «сэр», кто «привет, старик».
– Как там моему племяннику в новой школе? – спросил Джайлз, осушив стакан.
– Непохоже, чтобы в Бичкрофте ему нравилось больше, чем в школе Святого Беды. Я переговорил с его старшим воспитателем – тот сказал, что Себ очень способный и почти наверняка может добиться места в Оксфорде, однако по-прежнему трудно сходится с ребятами.
– Очень жаль. Может, он просто застенчив. Вспомни, никто к тебе особой любви не питал, когда ты впервые оказался в школе Святого Беды. – Джайлз повернулся к бармену. – Еще две половинки, пожалуйста.
– Сию минуту, сэр.
– А как моя любимая подружка? – спросил Джайлз.
– Если ты о Джессике, тебе придется встать в длинную очередь. Все обожают эту малышку, от Клеопатры до почтальона, но любит она только своего папу.
– Когда ты собираешься ей сказать, кто ее настоящий отец? – Джайлз понизил голос.
– Сам себя все время спрашиваю. Только не надо говорить мне, что я откладываю про запас большую проблему. Просто не могу представить себе, когда найду это подходящее время.
– Подходящего времени никогда не бывает. Не тяни слишком долго, потому что Эмма точно никогда не скажет ей этого, а Себ, я уверен, уже решил этот вопрос