встретил женщину, на верность способную, даже мертвому. Понимаете, Елена Васильевна, – она заглянула мне в глаза, – он подумал, что вы с ним потому, что он смог…
– Я поняла тебя, Наташа, – я покивала головой. – Он решил, что смог заменить мне Игоря, что к жизни сумел меня вернуть.
– Да, Елена Васильевна. А когда понял, что он вам на раз поиграться нужен, то разозлился здорово, и не на вас, а на себя, что так в человеке обманулся. Вернулся он в полк, а тут Светланка. Понимаете, они в Оренбурге в одном детском доме воспитывались, только он намного раньше, конечно. У них принято каждый год на вечер встречи выпускников приезжать туда – дом все-таки, хоть и не родной, но ведь они там столько лет провели – вот там-то они впервые и встретились, Светланке тогда пятнадцать лет было. Она рассказывала, что как увидела его, так и влюбилась с первого взгляда, а после торжественного собрания вечер был, вот он ее танцевать и пригласил. Они тут вспоминали этот свой первый танец, – невольно улыбнулась она, – и Владислав Николаевич смеялся и говорил, что Ланочка – он ее так называл – красная была, как рак, и в ордена его уставилась, глаза поднять боялась. А через два года она ему в любви призналась, а он ей: «Дочка! Да ты посмотри на меня! Я же по сравнению с тобой старик древний! Выбрось ты эти глупости из головы!». Потом Светланка медучилище закончила и стала добиваться, чтобы сюда на работу попасть – адрес-то в детдоме был, Орлов всегда поздравления к праздникам туда посылал. Добилась она, приехала. Тут многие холостые офицеры за ней ухаживать пытались, только для нее один Владислав Николаевич на свете и существовал. А он к ней все по-прежнему: «Дочка» да «Дочка». А ей, в общем-то, ничего от него и не надо было: только б видеть его, знать, что он рядом есть. Она хорошая, добрая… Действительно светлая… С нами дружила, с малышами возилась… На Орлова, вообще, как на икону, смотрела… Она ведь как думала? Он командир полка, а она кто? Медсестра простая. Не пара они. Говорила я ему и не раз, что любит она его. И Саша говорил, и Тата с Лешей… А он все отмахивался: «Старый я для нее!».
Наташа замолчала, уставившись в стол, а потом тряхнула головой, словно очнулась, и стала рассказывать дальше.
– Вернулся Орлов тогда в полк злой, как сто чертей, и пошел на следующий день перед полетом давление мерить, а Светланка увидела его такого, губы у нее задрожали… Он спрашивает: «Что с тобой, дочка? Кто обидел?», а она ему: «Мне за вас, Владислав Николаевич, обидно» и расплакалась. Посмотрел он ей в глаза и понял, что счастье-то его все это время рядом было, а он его не видел. Вот с того дня у них все и началось.
Каждое ее слово вонзалось в мою душу раскаленным кинжалом, и она уже кричала от боли в крик и истекала кровью. А я сидела, сцепив зубы, и про себя молилась о том, чтобы Наталья не поняла, как же мне сейчас плохо, как неистово я себя ненавижу за все совершенные глупости и ошибки.
– Перед тем, как нам из «Сосенок» после отпуска уезжать, Панфилов попросил Сашу передать Орлову, что у вас ребенок от него будет. А когда мы приехали и увидели, что Светланка уже у Владислава