из автобуса. – Ой, силы небесные, я ж едва про самое важное не забыла! – Она поворачивается и бросается по проходу к Лиз. У всех вырывается тихий стон.
Миссис Гэйтс останавливается перед дочерью, лезет в свой необъятный ридикюль, который сама зовет сумочкой, и достает оттуда мужской половой член. Или, точнее, «изделия в виде мужского полового члена». Великое множество членоизделий, вещиц, о каких я и не подозревала, что их делают в форме пениса, а теперь глазам своим не верю и никак не могу представить, как мама Лиз заходит в магазин и скупает такие товары, как, к примеру, ожерелье из леденцов сплошь из пенисов из жженого сахара, бутылка для воды в форме пениса, пустышка в виде пениса, которую, ей показалось, непременно надо повязать мне на шею.
Да уж, сегодня вечерком я совершенно очевидно буду держать высокий класс.
Только она еще не успокоилась, о, нет! Следом из ее куля чудес появляются макаронные рожки в виде члеников. Нет, серьезно? На кой ляд, едрена-печь, нам в автобусе-лимузине нужен пакет пипирочных макарон? Мы ж не собираемся наполнять кастрюлю водой из крошечного туалета позади салона и кипятить ее на горячем двигателе, чтобы приготовить пипиркони с сыром.
Миссис Гэйтс вручает Дженни коробку жевательных мармеладок-пенисов, которую Дрю просит открыть немедленно, потому как ему не терпится услышать, как девушка скажет: «Этот пенис такой вкусный!» Напоследок мама Лиз с важным видом вручает каждому разного цвета резиновый пенис-колпачок на ручку. Потому как, вы ж понимаете, вдруг ночью у кого-то появится срочная необходимость написать записку – и только ручкой с пенисом-кол-пачком.
Стоило бы проверить насчет «охоты за мусором». Она тоже могла бы быть в списке.
Миссис Гэйтс, достающая из своего коврового ридикюля все новые и новые членоизделия, похожа на ставшую извращенкой Мэри Поппинс. Я уже жду, когда она вытащит лампу в форме пениса или членообразную вешалку для верхней одежды. Когда она до дна опустошает свой ридикюль от фаллических штуковин, то наконец выходит из автобуса – и мы все вздыхаем с облегчением. А потом срываем с себя все до единой ленты, шапки, фату и все причиндалы для «бакс плати и соси».
Дрю наливает всем розовой текилы в рюмки, имеющие, само собой, форму пениса, и раздает их каждому.
– Это что за кошачье дерьмо? – спрашивает Джим, принюхиваясь к густой розовой жидкости в своей рюмке.
– Пахнет, как клубничное молоко, – говорю я, содрогаясь от отвращения. Не знаю, как другим, а мне смесь молока со спиртным представляется не имеющей права на существование.
– И по вкусу на клубничное молоко похоже. И это отличная штука. Я ведь думал, что нас сегодня для начала девчоночьим представлением побалуют, вот и выбрал питье, от которого точно в течение часа какая-нибудь в туалет помчится, – поясняет Дрю.
Все мы понимающе киваем. Никто не желает быть первым, кого затошнит.
На заднем полукруглом кожаном диване автобуса мы уселись вшестером. Поднимаем рюмки и сдвигаем их, пока они не сходятся со звоном где-то в воздухе.
– Хотелось бы предложить тост, – произносит Дрю. – Выпьем