Опуская здесь вопрос (на который не найден ответ, но который тем не менее существует. А именно: каковы медицинские и медико-психологические причины гомосексуализма?), заметим, что мужеложство и лесбиянство в пенитенциариях не имеют ничего общего. В пенитенциариях самого демократического общества и в пенитенциариях обществ, где господствуют тоталитарные режимы мужеложство несет одну и ту же функцию. И в царских тюрьмах, и советских ИТУ, и в учреждениях исполнения наказания демократической России в отношении мужеложства ничего не изменилось. Это же характерно и для пенитенциариев США, Франции, Испании, Северной и Южной Корей за тот же период. Вспомним «Дата Туташхиа» Чабуа Амирэджиби. Там «пламенных революционеров» быстро «перевоспитывали» в тюрьмах уголовники, совершая с ними акты мужеложства. И в это же самое время (Даты Туташхиа) Лев Толстой пишет о любви Катюши Масловой к революционерке Марии Павловне, как о чувстве добром, ласковом и нежном, которому и Мария Павловна отдалась всей душой. Для того, чтобы «связать» современную пенитенциарную психологию с реалиями нашего времени, мы должны найти объяснение и этой стороне человеческих отношений. Ведь, как не согласиться с В. В. Розановым, что «Совокупление есть наиболее духовный акт, – не то, что пошлая, базарная политика» («Люди лунного света»). Как это по современному! Как и это: «Не надо Евы!»…
В. В. Розанов из двух отцов сексологии и пенитенциарной психологии Огюста Фореля и Ричарда Краффта-Эббинга (последний был еще и психопатолгом) явно предпочитал Фореля. И, прежде всего за то, что Форель деликатно (в отличие от Краффта-Эббинга) относился к сексуальным перверсиям. Так, Форель, который сначала написал «Половая жизнь муравьев» и «Тюрьмы муравьев», а уж потом «Половой вопрос», полагал, что «нет человеческой перверсии, которой не было бы у животных», и что «однополая любовь – признак нормальных отношений всех живых тварей». Краффт-Эббинг, как известно, только в последнем издании «Половой психопатии» (36-ом!) исключил большую часть «однополой любви» из психической патологии, перестав рассматривать как извращение полового чувства. Но, для Фореля даже каннибальство было нормой (для представителей определенного этноса). В. В. Розанов хорошо знал человеческую историю. Поэтому и скотоложство для него не было чем-то шокирующим. «Чего же тут стыдиться?! Даже Христа католики символизируют в виде ягненка, а мы Святого Духа – в виде голубя» (В. В. Розанов. «Люди лунного света»). Любая любовь, на кого бы она ни бы направлена, есть по Розанову, акт духовный. Думать о половых отношениях иначе, равносильно – размышлять как работает кишечник.
Что же касается пенитенциарной однополой «любви» (мужеложства), то это акт самого жестокого насилия именно над духовностью человека. Человека в прямом смысле опускают до положения животного, над которым более сильный самец (в страхе – sic!) берет верх. Эсхил, горец, отец трагедии, взял для своего жанра