хотя бы для того, чтобы выделить одну из «мутаций» их изначальных институтов.
Самое точное определение первых пенитенциариев сохранилось в славянских языках. Это – острог. Первые пенитенциарии были места в городской черте, огражденные высокими и острыми, обтесанными кольями, глубоко вбитыми в землю – частоколом. Было и другое название острогов – мна-стыри. Дело в том, что остроги-мнастыри появились на землях славян задолго до проникновения греческого языка в нашу культуру. Поэтому вряд ли греческая monasterion – келья отшельника (у нас это, как известно, скит, ибо по древнеславянски отшельник – скиталец) имеет отношение к монастырям. Стырь – на многих славянских языках это вольный человек, живущий за счет разбоя. Вспомним Стыря, друга атамана Степана Разина, героев исторического романа Василия Макаровича Шукшина «Я пришел дать вам волю». Шукшин глубоко знал нашу историю. «Мна» – на древне- славянском: охрана, защита. Первоначальная функция (институт) острога – монастыря была защитить человека, совершившего то или иное преступление, от пострадавших или их родственников, ибо их расправа всегда была суровее наказания князя. В острог бежали добровольно, спасаясь от мести. Тогда преступники (как, впрочем, и всегда, в том числе и в наше время!), хотели и надеялись получить справедливое наказание за содеянное, по правде, а не месть разъяренной толпы. Преступление и наказание – одна из исконно русских проблем! История славянских народов знает достаточно много случаев, когда остроги, а потом отделившиеся от них монастыри, вновь объединялись и превращались в первоначальный институт. Достаточно указать на великое Соловецкое сидение, которое восемь лет не могла подавить карательная армия царя (там монахи, не принявшие реформу Никона плечом к плечу сражались со стырями полков Стеньки Разина и ставших вольными стрельцов). Генетическая память вещь серьезная и реальная не только у австралийских аборигенов. Современный пенитенциарный психолог должен быть хорошим историком. В наше время – не только своей страны.
В заключении выскажемся об одной, пока еще, гипотезе. По нашим данным, самый высокий процент преступлений среди женщин, в том числе и самоубийств, совершается в бальзаковском возрасте. Героини Бальзака («Одинокая женщина», «Покинутая женщина», «Евгения Гранде», «Кузина Бета», «Тридцатилетняя женщина») раздираемы страстями (выражение В. Шукшина). Этот возраст от 30 до 35 лет. Он физиологически никак не объясним, ибо до гормональной перестройки – климакса – минимум 10 лет. «Половой вопрос» в этой горячей точке биографии, по выражению выдающегося советского суицидолога Айны Григорьевны Амбрумовой, стоит на первом месте. Известный телесериал «Секс в большом городе» («сучки большого города», – по выражению одной из героинь) уловил значение полового вопроса у героинь, находящихся в бальзаковском возрасте. Так вот, все дело в том, что подавляющее