Она обыкновенно, – прибавила миссъ Токсъ, обращаясь къ мгъ Чиккъ, – по ночамъ бываетъ сыра, моя милая. Да еще я побезпокою васъ, Таулисонъ, – продолжала миссъ Токсъ, – потрудитесь взять вотъ эту карточку и шиллингъ. Скажите, что онъ долженъ ѣхать по этому адресу и что ему больше шиллинга не дадутъ. Не забудьте, пожалуйста.
– Не забуду, – отвѣчалъ Таулисонъ.
– Да еще, – мнѣ совѣстно, что я васъ такъ безпокою, Таулисонъ, – сказала миссъ Токсъ, нерѣшительно посматривая на лакея.
– Ничего, сударыня, – отвѣчалъ Таулисонъ.
– Такъ потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ… но нѣть, ужъ такъ и быть, ступайте, Таулисонъ. Мнѣ право очень совѣстно…
– Ничего, ничего, сударыня, – возразилъ услужливый лакей.
– Такъ вотъ что, – сказала, наконецъ, миссъ Токсъ не совсѣмъ рѣшительнымъ тономъ, – вы этакъ какъ-нибудь мимоходомъ намекните извозчику, что леди, съ которой онъ поѣдетъ, не то что какая-нибудь этакъ… что y ней есть знатный дядя, сильный и строгій человѣкъ, что онъ засадитъ въ тюрьму всякаго, кто оскорбитъ его племянницу. Вы можете даже, любезный Таулисонъ, разумѣется, какъ-будто мимоходомъ, невзначай, по-дружески, разсказать, что ужъ одного дерзкаго грубіяна, который недавно умеръ, такъ проучили за это, что онъ всю жизнь не забывалъ.
– Слушаю, сударыня, – отвѣчалъ Таулисонъ.
– Теперь доброй ночи моему премиленькому, распремиленькому крестничку, – сказала миссъ Токсъ, посылая сладенькіе поцѣлуи при каждомъ повтореніи прилагательнаго, – a вы, дружочекъ Луиза, дайте слово, что напьетесь на ночь бузины и успокоите себя.
Черноглазая Сусанна Нипперъ съ величайшимъ трудомъ удерживалась въ присутствіи м-съ Чиккъ; но когда дѣтская опустѣла, она поспѣшила достойнымъ образомъ вознаградить себя за долговременное принужденіе.
– Если бы на меня недѣль на шесть надѣли какую-нибудь чумичку, – сказала она, – и тогда бы я не бѣсилась, какъ теперь. Ну, слыханное ли дѣло?… Ахъ, чучелы, чучелы!
– И говоритъ, что этому ангельчику пригрезилось! – сказала Полли.
– Кр-р-р-р-расавицы, черти бы васъ побрали! – вскричала Выжига, съ гримасой присѣдая передъ дверью, откуда вышли предметы ея ярости. – Никогда не будетъ Домби! И слава Богу, что никогда не будетъ! Довольно и одной.
– Не разбудите дѣтей, Сусанна, – сказала Полли.
– Чувствительнѣйше благодарю, м-съ Ричардсъ, – вскричала Сусанна, готовая въ сердцахъ на комъ-нибудь выместить свою досаду, – какъ мулатка и невольница, я должна съ почтеніемъ выслушивать ваши приказанія. М-съ Ричардсъ, не угодно ли вамъ еще что-нибудь замѣтить? Говорите, пожалуйста, не церемоньтесь съ вашей покорной слугой.
– Что за вздоръ вы несете, моя милая?
– Какой вздоръ, помилуйте, сударыня! Гдѣ вы изволили родиться, – вскричала Сусанна, – развѣ вамъ неизвѣстно, что вы, какъ временная гостья, можете помыкать мною, какъ угодно? Но гдѣ бы вы ии родились, Ричардсъ, – продолжала Выжига, быстро замахавъ головой, – когда бы вы ни родились, – a вы должны знать, что