Мне кажется, ты преувеличиваешь и сейчас говоришь о реатах, как о простых рабах, – покачал головой Феофилакт. – Да, в наше время подобная дикость встречается разве что у варваров в забытых Богом горах, где пастухов больше, чем земледельцев. Там реаты так и остались бессловесными рабами. Другое дело на равнине. Где хлеборобов было гораздо больше, чем шванов. Тут, со временем, зарождались новые отношения. Ведь мнение большинства людей в сообществе диктуют правила поведения и жизни. – Вероятно, тяжело было бесправным реатам добиться равноправия и уважения со стороны пастухов князей, – с долей иронии произнес Феофилакт.
– Напрасно иронизируешь. Реаты требовали, как минимум, равноправия. И, конечно, права голоса. Им претили кровавые жертвы, которые привычно приносили своим покровителям пастухи. Иногда реаты восставали и сбегали от своих угнетателей. Об этом рассказывается в мифах о легендарном Хайке, вожде ариев Ману. О том, как увел он на север восставших реатов от диктатора и тирана Бела Мардука в Курдских горах.
Земледельцы, освободившиеся от тирании, смогли развить ремесла и построить города. Появились торговцы, осуществляющие связь между городами. Объединенные города создали цивилизацию.
– А как же пастухи? Разве могут земледельцы существовать сами по себе, общинами, без скотоводов, без царей? – Феофилакт подумал, что загнал Константина в угол.
– В том то и суть, что и земледельцы и скотоводы зависят друг от друга и существовать по отдельности не могут, – как ни в чем не бывало, продолжал базилевс. – И речь идет лишь о равновесии. Если угодно – о равноправии в обществе.
Именно поэтому в этой бурлящей среде зародилась новая, третья ветвь власти. Каста Пирров-жрецов. Жрецы выражали волю богов, поэтому имели право выполнять судейские функции между двумя кастами. Это была хорошая узда как для тирании шейхов, так и для анархии реатов. Это уравновешивало власть. Но равновесие – состояние хрупкое и, если оно нарушается, наступает время, кровавого хаоса. Единство и противоборство трех каст продолжается и в наше время. Иногда, чтобы лучше понять день сегодняшний, надо непредвзято взглянуть на день вчерашний.
– Все, что ты рассказал, весьма занимательно, – заключил Феофилакт. – Ты долгое время уделял древним языческим рукописям. Но для христиан имеет значение лишь то, что написано в Библии. Отражено ли подтверждение твоих слов в Священном Писании?
Константин задумчиво взглянул на жизнерадостно журчащий фонтан.
– Разумеется. Наглядный пример такой борьбы донесло до нас и Писание. В записях о хеттском пастушке Хазарсифе и выведенной им из дельты Айгюптоса[148] общины земледельцев. Сам Хазарсиф был сыном хеттского шейха, следовательно, принадлежал к высшей пастушеской касте. Его приняли в семью фараона и первоначально называли по принадлежности к месту обитания его родного племени – Хазар. Так было принято во многих сообществах раньше, да и сейчас тоже. Позже, дочь фараона, воспитавшая его, придумала ему