подчиняться себе, при этом, не нарушая своих обещаний о райской жизни и свободе? Сарацины не хотели быть бессловесными рабами. Они хотели, чтобы с ними считались. Хотели возродить свои утраченные вольности, свой булэ. Некоторые даже, назло Моисею, стали родниться с мадьянами. И стали заражаться идеями анархии. Его ждало повторение судьбы Итро. Попав в затруднительное положение, Моисей уединился на горе, чтобы подумать и воззвать к Отцу Небесному.
Надо сказать, что Моисей продолжал быть приверженцем золотого Атона, которого хетты называли Конем Хорса, богом алого, осеннего Солнца и временем сбора налогов. Богом князей и воинов. А реаты Аарона, как все земледельцы, поклонялись серебряному Быку Амону, рога которого символизировали полумесяц. Потому, что это было лунное божество, покровительствовавшее земледелию, которого карфагеняне называли Ваалом, а греки – Блестящим Зевсом. Как можно было в этих условиях совместить две веры и, таким образом, утвердить власть?
– А что же Аарон, побратим Моисея? – спросил Феофилакт. – Ведь на правах Верховного жреца он должен был, как то помочь князю?
– Он и помог. В отсутствие шейха Аарон, на правах Пира, попытался объединить оба культа и выковал бога реатов в новом обличье – в образе Золотого Тельца. И назвал его Израиль[179].
– ???
– Ничего нового он не придумал, – улыбнулся Константин. – Если вспомнить, что у норманнов Тартарии[180] объединяющим символом служит живой белый, то бишь «Серебряный Конь». Где конь символизирует Хорса – солнечное божество язычников, а его серебряный цвет – лунный полумесяц. Позже эту же идею перенял и Соломон, сделав своей печатью изображение звезды в полумесяце. А в недалеком прошлом идею Аарона возродил и Мухаммед[181] в своем Аллахе, который можно перевести как «Золотой Полумесяц». Ведь древний корень «ал» лежит в основе слова «алый», обозначающий цвет червонного золота. И цвет осеннего солнца. Луну же египтяне и сейчас называют словом «Аах»[182]. Свое новое учение Мухаммед с успехом опробовал в Медине[183], когда, под своим Золотым Полумесяцем, примерил и объединил арабских пастухов кочевников и еврейских торговцев самаритян.
– А как же в христианстве? – И в христианстве все тоже! На щите Константина Великого два символа. И Солнце и Полумесяц. Хотя я предпочитаю серебряный равносторонний солярный крест с лучами, расширяющимися от центра к краю. Своеобразный символ маятника качающегося от созидания к разрушению. Ведь равновесие – состояние неустойчивое. В жизни гораздо важнее не оно само, а стремление к нему. – Действительно, этот символ показывает путь к равноправию и равновесию, – согласился Феофилакт и Константин и продолжил рассказ: – Но Моисей, к сожалению, увидел в образе идола Аарона лишь то, что Амона ставят выше Атона. Следовательно, заподозрил он, булэ будет над князем. Очевидно, Моисей не захотел закончить жизнь, как Итро. И тут ему помогли марьи Навина и их земляки