утро Луи, если не нужно было идти на какие-нибудь занятия, начиналось примерно одинаково. В покои входило чуть ли не с десяток слуг. Один из них отдергивал занавеси, остальные же окружали роскошный альков. Кто-нибудь отводил легкий полог и говорил:
– Ваша светлость, пора просыпаться. Ваш отец уже давно изволили встать.
Луи от всей души ненавидел штат воспитателей, приставленных к нему усердной матушкой, но что тут поделаешь, если он единственный ребенок в семье. Луи не торопился просыпаться, тем более что ему вовсе не хотелось вылезать из-под теплого одеяла. Подумав, юноша начинал протирать глаза, а минут через десять открывал их.
– Доброе утро, ваша светлость, – хором выговаривали слуги.
– Доброе утро, – отвечал юноша, садясь в кровати, но еще не расставаясь с одеялом.
После молитвы начиналась процедура умывания и одевания. Однако Луи был бы счастлив избавиться от назойливых наставников.
Полгода назад умер гувернер, присматривавший за юным маркизом. Луи любил его, был привязан и потому непросто пережил смерть человека, которого считал чуть не родственником. Когда родители заговорили о новом гувернере, Луи «взбунтовался» и умолял никого не нанимать. Отец прекрасно понимал, что за этим возражением стоит не только чувство непоправимой утраты, но и желание избавиться поскорее от опеки. Тем не менее герцог решил пойти навстречу своему сыну, ведь скоро он пойдет служить, да и уследишь ли за ним? Можно не сомневаться, что матушка и кормилица наилучшим образом присмотрят за проказником, хотя с его изобретательностью и энергией даже самые строгие меры не всегда имели успех.
Юноше недавно исполнилось шестнадцать лет. Его считали красавцем.
Достаточно высокий, широкоплечий, хотя и размягченный роскошью. Фигура его еще была стройна и полна юношеской гибкости. Но вряд ли веселая жизнь, к которой уже пристрастился молодой человек, сохранит ему надолго и эту атлетическую фигуру, и само здоровье, впрочем, последним природа наградила его щедро.
Чуть округлое румяное лицо, большие голубые глаза, озорно сияющие и добрые; на губах в любой момент готова появиться нежная улыбка; светлые волосы до плеч – вот и готов образ ангелочка. Именно так воспринимали Луи еще с раннего детства, и таковым его видели теперь многочисленные поклонницы. Но весь парадокс заключался в том, что красавицы ждали от него отнюдь не ангельских поступков.
Выражение лица юноши, как ни странно, действительно было невинно-трогательным, чистым и открытым, что, увы, не свидетельствовало о его внутренней чистоте. Чему удивляться? Таков век, таковы нравы.
Луи, конечно, мало задумывался о себе. Сейчас, сегодня, его целью в жизни было наслаждение. Надо успеть все попробовать, испытать. Он и не думал, что море удовольствий не столь уж и глубоко, что ему, с его жаждущей чего-то еще неопределенного душой, придется когда-нибудь зайти в тупик и задуматься.
Луи получил блестящее образование и еще продолжал учиться. Правда, он был весьма беспокойным учеником, но зато изобретательным