я сказал: «1» – указание, что я отслеживаю скорость самолета, и мы миновали скорость, на которой могли бы прервать взлет и остановиться на оставшемся отрезке ВПП. Теперь мы были обязаны продолжать взлет. Пару секунд спустя я сказал: «Отрыв». Это был мой сигнал Джеффу о том, что мы достигли скорости, при которой ему следовало потянуть на себя боковую ручку управления, заставляя самолет оторваться от земли. Мы были в воздухе, и все шло в штатном режиме.
В 3:25:44 от диспетчера мне и Джеффу:
– Кактус пятнадцать сорок девять, связь с кругом Нью-Йорк, хорошего дня.
Тем самым он сообщил нам, что последующая коммуникация по нашему рейсу передается диспетчеру вылета центра радиолокационного управления заходом на посадку нью-йоркского аэропорта, расположенного на Лонг-Айленде.
В 3:25:48 от меня диспетчеру Ла-Гуардии:
– Хорошего дня.
Вплоть до этого момента в моем четырехдневном рабочем плане не было совершенно ничего примечательного, и, как почти при каждых вторых взлете и посадке, которые я совершил за сорок два года своей карьеры пилота, я рассчитывал, что этот рейс непримечательным и останется.
Мы даже немного наверстали время, упущенное в результате задержек в первой половине дня. Так что я пребывал в хорошем настроении. Рейс Шарлотт – Сан-Франциско все еще планировался к отбытию вовремя, и пара средних кресел в рядах салона оставались свободными. Похоже было, что я доберусь домой раньше, чем Лорри и девочки лягут спать.
III. Те, кто был до меня
Как и многие области человеческих дерзаний, авиация – изобретение сравнительно недавнее. Братья Райт совершили первый полет в 1903 году. Это было всего сто шесть лет назад[8]. Мне сейчас пятьдесят восемь лет, и сорок два года из них я летаю. Авиация настолько молода, что я участвую в ее делах на протяжении почти половины ее истории.
За эти сто шесть лет благодаря усилиям многих людей – их трудолюбию, практическому опыту, инженерным открытиям – авиация быстро развивалась, перейдя от своего полного опасностей младенчества к состоянию настолько привычной части жизни, что ныне к любым ее рискам относятся с крайней нетерпимостью. Может быть, с нашей подачи все выглядит слишком просто. Люди забыли, что́ стоит на кону.
Я не хочу сказать, что пассажиры не должны чувствовать себя комфортно в полете. Я лишь говорю, что легко впасть в благодушие, когда в стране порой проходит год-два между крупными авариями гражданской авиации, повлекшими за собой жертвы. Когда все хорошо, успехи могут заслонять собой неэффективность и недостатки, поэтому требуется постоянная бдительность.
Задолго до того, как я оказался в кабине пилотов рейса 1549, я со всем возможным вниманием изучал другие чрезвычайные происшествия, случавшиеся в гражданской авиации. Многому можно научиться, учитывая опыт пилотов, которые лично участвовали в самых громких катастрофах недавних десятилетий. Я, стараясь сохранять трезвость подхода, просматривал расшифровки записей переговоров экипажа, в которых запечатлены последние диалоги пилотов,