была поразительно красива; все охотно целовали ей руки и все, что было можно».
В посланиях к своей невесте Бонапарт отзывался о салоне госпожи Тальен в пренебрежительно-равнодушном тоне, лишь слегка поддразнивая ее напоминанием об общепризнанной красоте Терезии. Но цель была достигнута. Дезире Клари была встревожена, с присущим ей даром интуиции она поняла, что из всех сообщаемых женихом новостей небрежные упоминания о мадам Тальен – самые важные.
Дезире волновалась не напрасно, когда к зиме 1795 г. реже стала получать почту от своего жениха, тем более что письма становились все холоднее. Она недоумевала, а разгадка оказалась совсем проста. В доме Тальен Бонапарт познакомился с одной из частых ее посетительниц. Она была уже не первой молодости и, по его собственному признанию, уступала в красоте хозяйке салона, но все-таки с первого взгляда показалась ему обворожительной.
Это была Мари-Жозефина Таше де ла Пажери, в замужестве виконтесса Богарне, вдова генерала, сложившего голову на гильотине в 1794 г. по приговору Революционного трибунала. Креолка с острова Мартиника, живая, быстрая в движениях и речи, умная, много испытавшая за 32 года жизни, она была, как говорили в начале XIX в., «авантюрьеркой» – женщиной смелой, готовой идти на риск. Злые языки приписывали ей много любовников, в том числе и всесильного диктатора Барраса.
По сравнению с простодушной, наивной Дезире новая знакомая казалась Бонапарту необыкновенной женщиной, воплощением аристократизма. Его житейский опыт был невелик, в особенности в том, что касалось женщин. Жозефине же Наполеон показался неловким, недостаточно легкомысленным, вероятно, ее отпугивала какая-то внутренняя сосредоточенность этого человека, бывшего в ее глазах по годам почти мальчишкой.
Однако оставаться и дальше только вдовой Богарне было уже невозможно. У Жозефины были дети – сын и дочь, их надо было воспитывать, а денег, которые она так любила, не хватало даже на самое необходимое. Брак с революционным генералом прочно страховал бы ее, жену казненного аристократа, от преследований или придирок нового режима.
Жозефина от природы была не глупа, и жизнь приучила ее быстро ориентироваться в обстоятельствах. Ей было нетрудно сообразить, что так пылко увлекшийся ею, нетерпеливый и даже чем-то напугавший ее своею страстностью корсиканец готов к тому, от чего упорно уклонялись ее прежние поклонники, – он был готов на ней жениться. Своей мягкой вкрадчивостью, умением сочувственно слушать речи собеседника Жозефина приворожила Бонапарта. Очарованный, он не без удовлетворения отмечал знатный титул и светский такт красивой любовницы. Он был от нее без ума и торопил скорее вступить в брак.
Бонапарт написал Дезире Клари холодное, жесткое письмо. Оно означало разрыв, и он ничуть не заботился о том, чтобы как-то смягчить силу удара. Наполеон не мог тогда даже предположить, что эта простенькая, наивная провинциалка из Марселя, которую он с легким сердцем бросил плачущей, через какое-то время