из шампуров на тарелку мясо, налила в стакан вина, подошла к обрыву и залюбовалась пейзажем.
– Вы надолго сюда? – раздался вдруг за спиной голос Олега. И в груди у меня снова образовалась пустота, как при быстром спуске с горы на лыжах.
«Черт, – со злостью подумала я, – да что же это со мной происходит? Надо срочно брать себя в руки! Не хватало еще влюбиться в женатого мужика!»
– Не знаю, – дала я исчерпывающий ответ и застыла с вилкой у рта.
Олег, видимо, решил продолжить светскую беседу и учтиво осведомился:
– Что, шашлык жесткий?
– Мягкий, – отозвалась я и, сунув в рот большой кусок мяса, принялась с усилием его жевать.
– Сейчас нож принесу, – пообещал Олег и направился к столу, а я перехватила холодный настороженный взгляд Фомина.
В следующий момент он вцепился в рукав Роднина и принялся что-то ему втолковывать. Олег освободил руку, вручил Димке нож и, кивнув в мою сторону, произнес несколько фраз. Сорин взял полбутылки вина, стакан, зелень, подошел и скомандовал:
– Сними с плеч куртку и брось на траву!
Я расстелила куртку, мы уселись, Димка отобрал у меня тарелку и принялся нарезать мясо.
– А то Роднин сообщил, что ты сейчас подавишься, – объяснил он.
Я обиделась:
– Кто же такие шматы на шампур надевает? А Роднин твой пускай о других заботится!
Димка с интересом посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мы выпили, и я спросила:
– Какая кошка между тобой и Фоминым пробежала? Вы из-за последней работы собачитесь и ненавидите друг друга?
– Если бы! – хмуро отозвался Сорин. – Все намного хуже. Французы решили снимать фильм о выдающихся документалистах на постсоветском пространстве, и в их список попал Фомин. Попал, и черт с ним! Но иностранцам нужен образ несгибаемого борца с несправедливостью и отчаянного парня, прошедшего горячие точки! А фильм о Чечне снимали мы с Шуриком, да еще знакомый британский стрингер Фомину кадров накидал. Сам же он в это время дегустировал вино у друзей в Тбилиси.
– Постой, – прервала я, – но по Евроньюс показывали его на передовой, да и Олега он откуда-то знает?
– Правильно. За сутки до приезда иностранных журналистов в Чечню его по распоряжению отцов-командиров доставили на наш блокпост на специальном вертолете. Там он познакомился с Олегом, потом всю ночь квасил, а утром, измученный лицом и телом, встречал зарубежных коллег и даже что-то им объяснял, как бывалый вояка. С ними же и улетел восвояси.
– Да фиг с ним, чего ты так переживаешь, – удивилась я, – фильм-то получился хороший, да и времени с тех пор прошло немеряно!
– Да мне бы наплевать на все это, если бы не одно обстоятельство: Фомин сюда приехал, имея, как Владимир Ильич, две программы: «максимум» и «минимум», – с досадой объяснил Сорин. – В соответствии с первой, я должен рассказать в кадре о его беззаветном мужестве на фронтах гражданской войны, – это ему надо для имиджа, бабок и дальнейшей карьеры. Ну, а если не соглашусь,